В октябре пришел тиф.
Смрад в землянке, уже холодный, стыло-мертвый. Умерших
вытаскивали, укладывали тела у лагерной конторы. Умирающих деть
было некуда – лазарет полон, там уже от мертвецкой не отличить.
Доктор и единственный фельдшер тоже умерли.
Лежали на нарах живые скелеты, в расползающихся вонючих
гимнастерках. Еще дышали, а сил передвинуться из смрадного месива,
в которое солома подстилки превратилась, уже сил нет. Копошилась
тьма встревоженных вшей на пылающих последним жаром иссохших
телах.
— Митька, даже мимо не вздумай проходить, – повторял Ленька
Варвар. – Через те ворота таскайся.
Да куда там проходить. Даже глянуть жутко. Это же не атака, тут
за пулемет не удержишься – тиф в упор не расстреляешь. Завтра такой
же рядом ляжешь, доходить будешь.
— Гончар слег. К себе не подпускает, – сказал вечером Игнат. –
Передал, чтобы деру давали. Хоть раком, хоть сраком. Но прямо
завтра. Кто-то может и проскочить.
Молчали еще оставшиеся на ногах эскадронцы.
— Ни, я вже не здюжу. Нэма смыслу. Шагов сотню, та околею, –
сказал Юрченко.
— Значит, отвлечешь. А мы рискнем. Вдруг фарт ляжет? – прошептал
Игнат. – План-то намечали. Да, Гончар сказал, чтоб Митьку
непременно взяли. Пацан до жизни жуть какой цепкий.
— Да куды йму? – с тоской пробормотал Юрченко. – Дихнешь – он
впаде.
— Не, я с вами, хлопцы, – испугался Митька. – Я смогу. Да и чего
тут подыхать? Лучше уж на свободе.
Планы на побег у пленных имелись. Как не быть планам? Были, с
самого начала были. И деру хлопцы давали, иной раз «на арапа»,
другой раз обдуманно. Вот только результат был одинаково поганый.
Под проволоку пролезть несложно, а дальше только голое поле, трава
и та пожухла. Ляхи по бегущим палят из винтовок неспешно, даже с
удовольствием – развлеченье! Что днем, что ночью – как на голом
бесконечном столе-стрельбище беглецы оказываются. До рощи бежать
долго, да и если доберешься – куда дальше-то? За рощей опять поле,
опять на виду. Догонят и забьют с чувством-толком – чего такие
верткие, чего заставили ясновельможных панов-охранников зады от
лавок в казарме отрывать, в седла садиться?
Казалось, много проще с работ тикать. Поначалу выводили пленных,
канавы чистить и рыть, и всякое прочее. Но там и охрана втрое
бдительнее, да и не выводят уже – какая работа с доходяг, которые и
себя-то захоронить уже не могут?