За год, прошедший с принятия корабля в эксплуатацию до старта
марсианской миссии, Женя Голубев поднялся на орбиту еще шесть раз,
а Лена Казарина – целых восемь: оказалось, что других столь
квалифицированных специалистов в области завинчивания космических
болтов в стране нет. И нигде нет, а для корейцев-то станцию опять
ручками собирать нужно было. Впрочем, этих ребят интересовала лишь
«бочка» с работающей системой жизнеобеспечения, все остальное они
ставили свое и сами. Ну как свое: для подъема грузов корейцы купили
слегка подержанный «Енисей», прошедший полный капремонт в Самаре, а
пилотируемый корабль «Сейпьё» (что означало по-корейски «Рассвет")
был лицензионной копией «Корвета». Да и то, восточные друзья
лицензию купили лишь для того, чтобы получить готовый корпус, сорок
лет провалявшийся «в заделе» на малоизвестном заводе в Перми.
Зато внутри станции все было полностью корейским. Вообще все – и
поэтому завершение работ по ее строительству ожидалось нескоро: ну
не было у заказчика коллективов, подобных институтскому с уже более
чем вековыми традициями не только в части имен и столовских меню.
Поэтому (и, вероятно, в знак признательности за сохранение
института) корейцам разрешили использовать один из простаивающих
доков МПСК для обкатки их лунного посадочного модуля – по габаритам
он не сильно отличался от «Тайфуна». Конечно, что если вдруг что –
то модуль будет безжалостно вышвырнут в свободное плавание.
Но пока Главный Корабль готовился в своему Главному Старту,
космонавтам-монтажникам делать особо было нечего, а здоровье
поправить было бы желательно – и народ разбрелся по отпускам, тем
более что отпусков и отгулов у всех за три года непрерывной работы
поднакопилось изрядно, а денег для того, чтобы отпуска сделать
максимально приятными, и того больше. Это герои свои двадцать тысяч
за полет получали раз в два года – но этот недостаток вполне
компенсировался славой. А болты крутить да провода тянуть – ну
какой тут героизм? Голая зарплата…
Женя сидел на песочке на южном берегу знакомого с детства моря и
размышлял о вечном. Главным образом – о любви. Не потому что
влюбился в кого-то, а потому что было ему очень интересно: будут ли
звать в связи с последствиями этой самой любви Лидочку по мужу Мин
Ли или она так и останется Народной Героиней Кореи, женой Народного
Героя Кореи Мин Йунг Дунга Ли Диен Майоровой – как она предложила
сама, и если так, то как корейский народ ее фамилию произносить
будет?