Заголосили женщины… скорее всего. В их половой принадлежности
Жан не был уверен. От мужчин их отличало лишь хрупкое телосложение
и небольшие бугорки на месте грудей. А так одеты они аналогично
мужчинам.
Детвора в возрасте от двух до восьми лет сверкала голыми
телесами. Тут уже различие полов было заметно: есть висюлька —
парень; нет — девушка… наверное, но это не точно. Всё же Кац не
считал себя знатоком размножения ксеносов.
Всего в племени он насчитал двадцать восемь особей. Из них шесть
охотников, инвалид, дед, две сморщенные старухи с обвисшими ушами.
Остальные женщины и дети примерно в одинаковой пропорции.
Заниматься любительской антропологией ему помешали радостные
возгласы женщин. Те тыкали в него пальцами и смотрели с таким
предвкушением, что не оставалось сомнений в каком качестве они его
видят. А когда обрадованный дед стал подкидывать в огонь побольше
дров, то и вовсе сомнения развеялись.
— Мамочки! — сглотнул Жан горькую и вязкую слюну. — Я же
человек! Вы же не собираетесь меня съесть? Это же дикость! Так
нельзя!
Его мнение никого не интересовало. Тот самый охотник, который
его нашел, приближался к нему с ножом и стальным блеском в глазах.
Откуда он взял нож — загадка с неизвестными данными. Но нож у него,
что удивительно, был кремневый.
В голове Каца не укладывались факты. Как может такое быть, что
на копьях отличного качества стальные наконечники, при этом
используются кремневые ножи. Впрочем, размышлять над странностями
металлообработки аборигенов стало недосуг. Он в патовом положении:
связан и привязан к волокуше, со сломанной ногой, проломленной
головой, израненный, с температурой и безоружный. А вокруг почти
три десятка голодных дикарей.
Дети радостно визжали и облизывались, что не добавляло к ним
тёплых чувств. Девушки принялись нарывать больших листьев,
напоминающих пальмовые. Дедок активно ворошил угли и с
предвкушением разглядывал пленника.
— А-А-А!
Округу огласил жуткий вопль землянина. Как оказалось, кремневым
ножом при умении легко вскрывается грудина. То, с каким
хладнокровием это проделал охотник, напугало Жана больше, чем тот
момент, когда он узрел своё сердце в его руке. На этом глаза
перестали демонстрировать картинку…
***
— А-а-а!
Жан распахнул глаза и прекратил вопить. Ему было плохо, но не
настолько, как мгновение назад. Красное светило ознаменовало
полдень, при этом он с удивлением обнаружил, что вокруг никого нет,
тело не покрыто порезами, а на груди отсутствует страшный разрез.
Сердце исправно гоняет кровь по венам, а не зажато в окровавленной
руке дикаря. Более того, ни вони тухлятины, ни запаха дыма — ничего
подобного нет и в помине. Зато присутствует пустынная земляная
возвышенность, с которой начался его путь в этом мире.