Воспоминание рвались, а сознание то и дело меркло, от чего
происходящее вокруг рвалось, как старая ветошь.
Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота, а в нос бил запах
гари.
Яо подошла к окну гостиной и одёрнула штору, обычно белую с
синеватым отливом в ночи, но сегодня та была рыжей от всполохов
огня, то и дело мерцающих на улице. Девушка окинула тоскливым
взором горящий город. Зан пылал. На улице то и дело что-то
взрывалось и гремело, а над городом возникали всё новые клубы
дыма.
Сареф говорил, что всё плохо, что всё движется к большой крови,
но чтобы так… Чтобы брат, как в тёмные века втыкал кинжал в спину
брата… Ладонь капитана корпуса рейнджеров сжалась в кулак. Она
должна была быть там, но Сареф… Он уговаривал, умолял, а потом
буквально приказал ей именно сегодня оставаться дома до его прихода
и только потом действовать. И она закатила бы ему в ответ на это
грандиозную взбучку, может быть даже вызвала бы его на бой за права
Альфы, но что-то во взгляде и голосе заставило буйный нрав
отступить в этот раз и послушаться мужа.
Яо не лезла в политику. Ей это было совершенно не интересно.
Сначала у неё был свой отряд. Им давали самоубийственные задания из
разряда «сходи на территорию светлых и добудь какого-нибудь офицера
из такого-то города» или «сделай так, чтобы тот гномий конунг, что
разгромил заставу у предгорий не проснулся», а после платили
золотом за результат и отпускали до следующего задания. Отряд
отмечал очередную победу и разбегался до следующего раза. Яо тогда
была лучшей и гордилась этим. Затем в её жизни резко из ниоткуда
возник Сареф, который сначала взбесил её, потом превзошёл на
тренировках практически во всём, а затем, через какой-то странный
период вражды то и дело переходящей в ухаживания сделал ей
предложение от которого тогда она уже не могла отказаться. Отряд
тихо отошёл на второй план, закончились боевые выходы, а сама Яо
переквалифицировалась в инструктора.
И да, она никогда не была особо религиозна, живя по принципу
«верю в то, что вижу». И если считать за за божественное
вмешательство в её жизнь появление одного наглого излишне умного и
всезнающего, но от того не менее очаровательного жреца, то это был
единственный случай, когда боги так или иначе вмешались в её
судьбу. От того она с лёгкостью сменила перед алтарём амулет
чёрного паука на серебряную слезу и совершенно по этому поводу не
парилась, удивляясь, порой, как молодняк на тренировках молится
Шилен, чтобы в этот раз уж точно показать достойный результат.
Кстати Еве из них не молился никто.