Два
дня из тех трех, что я провела в пути, погода стояла пасмурная.
Хмурый дождь непрерывно моросил, и хорошо укатанные дороги
превратились в сплошное месиво. Экипаж катил вперед, аккуратно
огибая опасные участки, и стоило приоткрыть окно, как внутрь
врывался студеный ветер, совсем неуместный в середине лета. Из
прихлопа ощутимо тянуло прохладой и сыростью. Мне оставалось только
плотнее кутаться в дорожный плащ и тоскливо смотреть на унылое
серое небо, мечтая о горячей ванне и мягкой постели.
В
последний день пути дождь прекратился. Тяжелые облака растворились
в ясной синеве, и солнце ласково гладило землю лучами. С узких
проселочных дорог мы, наконец, вырвались на широкий тракт. Стрелой
прорезая густые леса и возделанные поля, он убегал до самого
горизонта. За окном изредка проплывали указатели: налево пойдешь —
в деревню придешь, направо пойдешь — в болото попадешь, и все в том
же духе. Общее у указателей было одно — если двигаться прямо, то
рано или поздно окажешься в Ралессе, в одном из пяти главных
городов Туарии, столице восточного округа.
За
всю жизнь мне ни разу не довелось побывать за пределами Боунса, но
я слышала достаточно восторженных рассказов родителей о том, как
прекрасна восточная столица, какие там красивые дома, мощеные
широкие улицы, магазины, рядом с которыми наши салоны кажутся
нищими лавками, а в центре города большой парк с ухоженными
дорожками и лавочками на ажурных ножках. Не верилось, что совсем
скоро увижу все это своими собственными глазами.
К
вечеру третьего дня, когда я уже начала изнывать от скуки и
подумывала о том, а не согнать ли мне возничего с облучка и самой
погнать лошадей, над темными шапками леса показались острые, словно
иглы, шпили Ралесса. Издалека они напоминали игрушечные башенки. Их
позолоченные вершины сияли на солнце, и, казалось, будто насквозь
были пронизаны солнечным светом.
Осталось совсем немного.
Сердце тут же заметалось в груди, ладони
вспотели, а колени начали мелко подрагивать. Я разволновалась,
причем до такой степени, что не могла больше усидеть на месте.
Открыла маленькую шторку, отделявшую меня от кучера, и громко
срывающимся голосом спросила:
—
Можно побыстрее?
Похоже, до этого времени он пребывал в
блаженной дреме, потому как вздрогнул, встрепенулся и закрутил
головой по сторонам, пытаясь понять, что происходит.