В библиотеке было тепло и уютно,
пахло пылью, кожей и деревом. Поэтому мне здесь и нравилось. Чтиво,
правда, оказалось спорного качества. Познавательное, с кучей
интересных фактов, но изложенное таким суконным скучным языком, что
меня натурально начало подташнивать, да и голова разболелась. Я всё
же сделал над собой усилие, решив дочитать до конца раздела. Но сам
не заметил, как в итоге задремал.
Разбудила меня беготня по коридору и
чьё-то приглушённое шушуканье.
— Ой, плох совсем барин!
— Да что же будет-то, батюшки…
— Кончайте причитать, клуши! — громче
остальных донёсся басовитый голос Захара, служившего у князя кем-то
вроде управляющего. — Машка! Дуй бегом к Огородниковым! Дохтур у
них новый комнату снимает.
— Да не любит их барин, дохтуров-то
этих! Осерчает…
— Пусть серчает! Пусть даже плетей
всыплет, как в старину. Но зато, может, даст бог, живой будет! —
отрезал Захар. — Ну чего встала, дурёха? Бегом, говорю!
Голоса доносились как-то искаженно,
приглушённо, будто сквозь толщу колышущейся воды. Но дело, конечно,
было не в акустике, а в моём собственном состоянии. Меня здорово
мутило, сердце ворочалось в груди тяжело, словно бы неохотно. Я
поморгал, потряс головой, поднялся с кресла. Голова закружилась
так, что пришлось ухватиться за книжную полку.
Встав и пройдясь по комнате, я
постепенно пришёл в себя. Только в ушах продолжало немного шуметь,
а к горлу подкатывал ком тошноты. Но для человека, пару дней назад
восставшего из мёртвых, состояние вполне сносное, грех жаловаться.
В первый день после пробуждения ещё не так колбасило.
Через пару минут, более-менее придя в
себя, я выглянул в коридор. Прислуга, сгрудившаяся чуть дальше,
возле дверей в спальню князя, испуганно обернулась на меня, будто
привидение увидели.
— Что стряслось-то? — спросил я.
Тётка Анисья — кухарка князя, мать
Маши, начала было причитать, заламывая руки, но Захар резко оборвал
её. Мужик он был смурной и деловитый, с цепким тяжёлым
взглядом.
— Нездоровится барину, — сухо ответил
он. И, будто предвидя последующие расспросы и заранее пресекая их,
добавил:
— У него это бывает. Он когда лечит
кого-то, вроде как силы свои тратит. Порой через это и сам хворать
начинает.
А, так вот чего ты таким сычом
глядишь, дружище. Меня винишь в том, что хозяин твой слёг? Ну, так
я ж не просил меня воскрешать.