А однажды я заснула. Спать было хорошо. Спокойно. Мне
понравилось. И, просыпаясь, я старалась заснуть, как можно
быстрее.
Потом я ощутила вкус. Что-то очень приятное вливалось в мой рот
и проваливалось дальше, успокаивая невнятную, сосущую боль в
желудке. Это происходило регулярно. И я стала ждать этих моментов.
И даже научилась сама открывать рот.
А потом я смогла сделать одновременно два действия: открыть рот
и открыть глаза. Оказалось, тот мужчина, лицо которого я однажды
видела, кормил меня с ложки. Он как будто похудел еще сильнее.
Одежда висела на нем, как штора на палке. Но, увидев, что я открыла
глаза, он опять улыбнулся.
Мне показалось, что он хотел сказать что-то, но не сказал.
Я стала видеть его очень часто. Всегда, когда открывала глаза.
Он кормил меня, переворачивал, разминал спину, руки и ноги, обтирал
меня влажной, прохладной тряпкой. И почти всегда улыбался. А когда
не улыбался, то хмурился. И с тревогой смотрел в окно нашего
странного дома.
Наш дом был деревянный и совсем маленький. И мне почему-то
казалось, что раньше я жила не здесь. В моем доме были высокие
потолки, светлые обои. А здесь стены были обиты плотным, серым
войлоком.
- Кто ты?
Мой голос был тихим, слабым. Но мужчина услышал. И ответил.
- Борис. Твой муж.
- Где я?
- За Пределами.
Пределами? За какими пределами? Я ничего не поняла. Но на третий
вопрос сил уже не хватило.
С каждым днем мне становилось лучше. Я уже могла подолгу держать
глаза открытыми. Я смотрела, как Борис готовит для нас еду,
убирается в нашем домике, стирает... Он всегда был занят. Иногда он
уходил из дома, оставляя меня одну. Когда он возвращался, почти
всегда в его руках была добыча: то птица, похожая на большую
курицу, то зверь, смахивающий на безухого кролика, то серебристые
рыбки, длинные и толстопузые, как веретено. Вместе с ним в наш
домик врывались запахи: грибной сырости, прелых листьев, мокрой
земли, проливного дождя, льда и снега. Как будто бы там, за стенами
дома было уже не лето, а поздняя осень.
Выздоравливала я очень медленно. Только когда за окнами завыли
зимние метели, мой муж стал сажать меня на постели, обложив
подушками. Я была так слаба, что без поддержки сразу заваливалась
на бок.
Борис оказался очень терпеливым человеком. Вместе с ним я заново
училась всему: сидеть, вставать, ходить и даже самостоятельно есть.
И когда в сотый раз из моих слабых и тонких пальцев падала ложка,
разбрызгивая по сторонам содержимое, он молча протягивал мне
другую. Мне было стыдно за собственную немощь, но когда я пыталась
извиниться, он только пожимал плечами.