— Хвала Аполлону, что подсказал
брату челюсть выломать, а потом уже ею и свежевать.
— Какому брату выломать? Ификлу, что
ли? — переспросил я.
— О, боги-олимпийцы! — возвел очи
вверх Гилас. — Ификлу-то за что? Отчего вы посылаете мне такого
глупого слушателя?
— А ты, торопыга, по нормальному
рассказывай, а не перескакивай с места на место, словно блоха на
львиной шкуре, — рассердился я.
— Тогда я вообще говорить не стану,
буду молчать, — заявил Гилас.
Мне показалось, что спина Геракла,
сидевшего перед нами, слегка дернулась, словно от смеха. А, так
полубог тоже слушает и посмеивается.
Гилас дулся долго, минуты две, а
может и три. Наконец, устав молчать, спросил:
— Так рассказывать дальше-то?
— Давай, — кивнул я. — Только, начни
со льва. Вот, говоришь, придушил Геракл льва и решил снять с него
шкуру, а шкуру зверюги не брал ни камень...
— Ни звонкая бронза, — радостно
подхватил Гилас и принялся перечислять. — А еще ее ни медь не
брала, ни кость, ни твердое дерево, ни раковина мидии.
— Ни твой язык, — хмыкнул я, а Гилас
поддакнул: — Ни мой язык...
С лавки впереди нас раздалось ржание
кентавра, а сзади тоненько хихикали братья Бореады — те самые, что
в накидках, скрывающих горбики.
— Ты опять издеваешься?
— Ни капельки, — покачал я головой.
— Я все про челюсть никак не пойму — у кого ее выломали? И что за
брат?
— Геракл — брат Аполлону по отцу, по
Громовержцу, — терпеливо пояснил Гилас. — И Лучезарный посоветовал
брату, то есть, Амифитриаду нашему, чтобы выломал у льва челюсть,
потому что зубы у него, у льва, крепче и острее любой бронзы.
— Теперь понятно, — кивнул я. —
Значит, после победы над львом ...
— Немейским львом, — уточнил
напарник.
— Ага. Значит, идет это Геракл по
лесу, шкурой машет, а навстречу ему твой отец едет, на колеснице,
запряженной волами. Так?
— Не по лесу он шел, а по дороге, а
шкура у него на плече висела, а отец не ехал, а остановился, чтобы
волов напоить...
— Геракл! — окрикнул я своего друга,
а тот, обернувшись в полуоборота, спросил: — Чего тебе?
— Если я твоего воспитанника, или
кем он тебе приходится? за борт выброшу, ты очень обидишься?
— Ясона спроси, — отозвался Геракл.
— Ясон у нас капитан, он за гребцов отвечает. Только предупреждаю,
что Гиласа уже два раза выбрасывали. Один раз я сам, второй раз
Тесей не выдержал, хотя он парень терпеливый. Выбросим, а он
плавать не умеет, спасать приходится. А спасать — так это весла
сушить, останавливаться, время терять. Асклепий его отравить
обещал, так тоже не подействовало.