— Куда сейчас? — спросила Настя, выруливая из лесного бездорожья
на надсадно заскрипевшую под колесами гравийку.
— На КПП, — отозвался Роман.
— Так ночь же, закрыто там, — Настя чем-то зашуршала, будто
разворачивала газетный сверток. В машине запахло колбасой. — Будешь
бутерброд? Я что-то так жрать хочу, уже просто сил нет. Клим, ты не
голодный?
Я открыл рот, чтобы отказаться, все-таки не так давно весьма
сытно поужинал в ими же порекомендованном заведении. Часа два назад
или около того?
— У нас же бочка все еще в багажнике? — задумчиво проговорил
Роман.
— Ну да, ты же мне запретил ее выбрасывать, — ответила Настя. —
Так будешь бутерброд, Клим?
— Отлично! — раздался звук, будто Роман хлопнул себя ладонью по
коленке. Видно мне не было ни черта вообще. Темень, хоть глаз
выколи. Потом он сказал уже невнятно, видимо, жевал. — Вот как мы
сделаем...
— Посадим его в бочку, а на КПП скажем, что на полигон отходы
везем? — сказала Настя. Тоже невнятно. Видимо, жевала.
— Отходы? — переспросил Роман. — Я думал сказать ракетное
топливо...
— Вот ты деревня, Рома! — Настя засмеялась. — У нас
твердотопливные ракеты уже давно, кто к ним топливо в пластмассовых
бочках будет возить?
— А с чего ты взяла, что караульные это знают? — спросил
Роман.
— Гордыня — твой грех! — с пафосом заявила Настя. — Если человек
военный, то это вовсе не значит, что он тупой и необразованный.
— Ну Семеныч же в кадавра поверил, — хохотнул Роман.
— Ты всех-то по Семенычу не равняй, — беззлобно огрызнулась
Настя. — Там на бочке, если что, знак биологической опасности. Даже
тупой Семеныч бы понял, что никакое там не ракетное топливо.
— А что на самом деле было в бочке? — спросил я.
— Органические удобрения, — ответила Настя.
— А что, между прочим, неплохой проект — создать ракету,
летающую на навозе, — задумчиво протянул Роман.
— Ну вот и отдай своим гаврикам команду, все равно зря штаны
протирают второй месяц, — они оба опять рассмеялись.
— Спасибо, я недавно поужинал, — пробурчал я.
— Клим, тебе снова придется нам довериться, — Роман повернулся
ко мне. Что-то щелкнуло, и салон машины осветился неярким светом
круглой лампы-таблетки на потолке. — Понимаешь, Соловец — город
закрытый, так что без документов тебя внутрь не запустят, а снаружи
мы тебя легализовать не сможем.
В принципе, все слова по отдельности были понятными. Ну, кроме,
может быть, Соловца. Никакого города Словец рядом с Петрозаводском
отродясь не было, хоть открытого, хоть закрытого. Я не то, чтобы
все тут вдоль и поперек изъездил, но в Карелии был далеко не
впервые, прямо скажем.