Минхотеп взбивал крепкими ногами
илистую воду, поднимая вверх фонтаны брызг. Повсюду, куда ни глянь,
росли белые цветы лотоса и квакали лягушки. Воздух посреди
Та-Меху[1] был тяжелым и влажным,
затруднял дыхание. Ослепительный лик Ра, плывущего по небу, только
усиливал духоту. Саргон не любил бывать здесь. Каждый раз, когда
пересекал эту болотистую местность, он желал проскочить ее как
можно быстрее. Верблюд полностью разделял настроение хозяина,
подсознательно ускоряя ход. Даже в пустыне
Биау[2] было не так плохо. Ведь воздух
там сухой и лишен влаги, что хотя бы позволяет легче дышать.
Вдобавок ко всему посреди желтых песков нет целой стаи кровососущих
гадов. Настоящий рой мошкары взлетал над их головами каждый раз,
когда Минхотеп случайно задевал цветок лотоса или камыш.
— Как же здесь душно, — подметил
Джехутихотеп, стойко перенося неприятные условия.
— Точно, — сказал Саргон, ощущая, что
тело покрывается липкой испариной.
Паренек махнул рукой перед лицом,
отгоняя назойливый гнус. Убивать насекомых не было смысла. Их
слишком много.
— А долго нам еще ехать по этому
месту?
— Скоро прибудем в
Пер-Бастет[3]. Оттуда и до Биау
недалеко.
— Пер-Бастет?
— Угум.
— Там ведь почитают Бастет,
правильно?
— Точно, — ответил Саргон, при этом
слегка помрачнев.
Джехутихотеп почувствовал легкую
перемену в настроении спутника и поинтересовался:
— С тобой все хорошо?
— Да.
Мулат взял себя в руки. Ему не
хотелось раскрываться перед незнакомым мальчишкой. Однако было
поздно. Тот заподозрил неладное и просто так отставать не
желал.
— Ты чем-то прогневал Бастет?
— Нет, — удивился Саргон, — с чего ты
взял?
— Просто тебе неприятно говорить о
ней вслух.
— Дело не в богине, — отрезал
мулат.
— Да? А в чем тогда? Расскажи!
— Не хочу говорить.
— В твоем голосе звучит тоска, —
задумчиво подметил Джехутихотеп, — словно ты по кому-то скучаешь...
Как и я начинаю скучать по своему дому, — он вздохнул.
Саргон с любопытством посмотрел на
бритую голову паренька, сверкающую в лучах солнца:
— Хм.
— Кто она? — внезапно спросил
тот.
— Что? — поперхнулся Саргон.
— Та, о ком ты думаешь.
— С чего ты взял, что я о ком-то
думаю, — нарочито грубо поинтересовался мулат, — и почему именно
«она»? Мало ли, о ком я могу думать?
— Аг-а-а, — подловил довольный
Джехутихотеп, — значит думаешь!