— О, — Саргон закатил глаза.
— А «она» потому, что ты погрустнел,
когда вспомнил о Бастет. И я очень сомневаюсь, что имя богини
как-то связано с мужчиной.
— И откуда ты такой умный?
— Я же еду учиться на писца, —
напомнил мальчик, — мне положено быть умным.
— Пхм.
— Так, кто же она?
— Отстань.
— А вот и нет! Я приставучий, словно
влажный листочек смоковницы.
— Заметно, — буркнул Саргон, смачно
шлепая рукой по шее. На пальцах осталось с десяток трупиков мелкой
мошкары.
«Десятерых одним
ударом».
— Я умный и приставучий, — продолжал
гордо нахваливать себя Джехутихотеп.
— А если я не отвечу?
— Тогда я стану докучать всю дорогу,
— пообещал мальчуган, а затем зловеще добавил, — а я это умею. Та
еще пытка, скажу.
— Мне проще тебя выбросить, и топай
до Бабилима сам, — проворчал мулат.
— А ты этого не сделаешь!
— Да ну? — изумился Саргон. —
Интересно, почему? Потому, что мне заплатили?! Так я могу вернуть
тебе кошель обратно.
Джехутихотеп хмыкнул:
— Кто же в здравом уме откажется от
дебенов серебром?
Мулат не ответил.
«И откуда ты такой выискался?
Джехутихотеп... Сам Джехути во
плоти![4]».
Тем временем паренек добавил:
— Да и не такой ты человек, чтобы
других в беде оставлять.
— Вот, как? — с интересом уставился
на него Саргон.
Мальчик выждал немного, будто
размышляя о чем-то, и спустя пару секунд произнес:
— У тебя сердце доброе.
У мулата округлились глаза:
— С чего ты взял, что у меня доброе
сердце?
— Все просто. Ты слишком сильно
любишь своего верблюда. А я еще не встречал злых людей, любящих
зверей. Да, Минхотеп?
Животное одобрительно что-то
проурчало и продолжило взбивать ногами брызги. Впереди на горизонте
посреди болот замаячили очертания города. Видимо, они приближались
к Пер-Бастет.
Саргон невольно улыбнулся и покачал
головой.
«Эх, Джехутихотеп, если бы все
было так просто. Ты умен, но слишком юн».
— Так, кто же она? — вернулся к
расспросам паренек.
— Ты опять за свое?
— А то!
— Неважно, — уклончиво ответил
мулат.
— Твоя супруга?
— Нет.
— Любовница?
— Нет! — резко бросил Саргон, но тот
ничуть не обиделся.
— Значит, мать. По другим ты бы так
сильно не тосковал.
Саргон издал рык, отдаленно
напоминающий ворчание недовольного льва, чем несказанно позабавил
мальчишку.
— Ее зовут Бастет? — весело спросил
тот.
— Да, да, — в конце концов, сдался
Саргон, — и да, она моя мать.