– Тогда протри ее еще раз. – проворчал капитан. – И на этот раз
используй чистую воду.
Досо поворчал, но сделал, как ему сказали.
Было ясно, что даже после этой дополнительной уборки Этельнир
был менее чем удовлетворен, но Макс прошептал несколько слов на ухо
высшему эльфу, и тот прекратил разговор. К сожалению, начало
разлада уже было заложено. Высший эльф заслужил недоброжелательство
экипажа – люди, которые могли бы относиться к нему с благоговением
и уважением, которое люди обычно приберегают для старших рас, одним
махом стали насмехаться над эльфом у него за спиной и плевали на
его тень.
Его воинам повезло больше, потому что, в отличие от своего
хозяина, они казались закаленными ветеранами – холодными,
молчаливыми эльфами, носившие покрытые шрамами чешуйчатые кольчуги
под зелеными и белыми полами ливреи Этельнира и не просили никаких
особых одолжений. Они нашли местечко у кормы и тихо переговорили
между собой.
Готрек сделал то, что он всегда делал во время любого
путешествия по воде. Он направился прямо в свою каюту и остался
там. Феликс надеялся, что он продолжит в том же духе, поскольку это
уменьшило бы вероятность того, что он и Этельнир встретятся во
время путешествия, ситуации, которой следовало избегать любой
ценой, если не хотелось пролить кровь и не разжечь Войну
Бороды.
Макс и Клаудия коротко переговорили с капитаном и тоже удалились
в свои каюты, но Феликс опасался, что вскоре с этой стороны
начнутся неприятности, потому что, когда она начала спускаться по
лестнице в свою каюту, провидица бросила на него взгляд из-под
своей золотой копны волос, от которого волосы встали дыбом на его
затылке.
Эскорт Макса из рейксгвардии нашел себе местечко вдоль левого
борта и развалился там, болтая, покуривая трубки и сплевывая за
борт, пока команда готовилась снимать швартовы.
Наконец, когда густой туман сменился небольшим дождиком, они
подняли якорь и были отбуксированы из Бринуотера в центр Рейксвега
катерами администрации порта Мариенбурга. Затем паруса были
подняты, и они отчалили, проплыв мимо мрачных укреплений острова
Райкер и выйдя в Море Когтей.
Менее захватывающего начала для путешествия Феликс и представить
себе не мог. Небо было тусклым, непрероглядно серым. Воздух был
влажным и холодным, дождь даже капал недостаточно сильно, чтобы его
можно было назвать моросью, а пейзаж оставлял желать лучшего.
Восточное побережье моря, которое тянулось почти строго на север к
Морю Хаоса, было также известны как Проклятые Болота, но Феликс,
после пятого часа наблюдения за тем, как они медленно проплывают
мимо, был готов переименовать их в Болота Уныния, потому что он
никогда не видел более неинтересного пейзажа за всю свою жизнь. Из
природы – ничего, кроме травы, лишайника и чахлых деревьев,
насколько хватало взору, миля за милей, миля за милей. Время от
времени мимо пролетал аист или стая гусей, галдящих, как шумные
дети, или раздавался шорох и шлепанье какого-нибудь скрытого
обитателя болота, скользящего в тихую воду. Неудивительно, подумал
Феликс, что империя позволила Мариенбургу присвоить себе болота и
пустоши. Кому они могли понадобиться?