— Могу я узнать, что вас настолько взволновало?
Я прислушалась. Вряд ли Медведь ответит. Но нет... все же они их
и вправду боготворят. Целителей.
— Этот поганец поуродовал Степашку.
Я прищурилась.
— Сильно? — в голосе Бекшеевой скользнули недобрые нотки.
— Да не сказать, чтобы... но там... в общем, он мальчишке голову
задурил. Мол, в картишки перекинуться не с кем. И дело легкое,
сперва на малый интерес играли. Потом и на деньгу. На желание. Он и
загадал, мол, кусок шкуры... и чтоб сам срезал.
Вот урод.
— Степашка что? Повелся... и проигрался. Наивный дурень. Ему бы
кликнуть кого, так скрутили. Ну и срезали.
— Алексей? — голос Бекшеевой заледенел.
— Я разберусь.
— Боюсь, не выйдет, — покачал головой Медведь. — Он мальчонке
бумагу сунул. Что, мол, тот претензий не имеет. И денег еще. За
развлечение. Так что молчать будет. И не только он.
Пальцы Бекшеева стиснули трость.
— Можно ведь объяснить ребенку.
— Степашке семнадцать, — я старалась глядеть на дорогу. — С
точки зрения закона он далеко не ребенок. Но...
Дурачок?
Не сказать, чтобы вовсе. Кое-что он соображает. И читать умеет.
И писать. Только доверчивый больно к людям. Добрый. И наши знали.
Берегли. Макеич его на паром и взял, чтоб к себе поближе.
А еще у Степашки семья. Матушка вдовая и шестеро сестер, одна
другой меньше. Нет, старшие уже при деле, конечно, но все одно за
каждую копеечку бьются. Так что... не станет он говорить.
И Макеич с благородными залупаться тоже не станет.
У него ведь своя семья имеется.
Дело.
Паром этот, который едва ли не чудом держится. А градоправитель
то и дело грозится лицензию отнять. И отнимет, дай повод.
Ненавижу.
Таких вот. Хитровывернутых.
И жизнь эту, в которой они с живых людей безнаказанно шкуры
снимать могут. И собственное бессилие тоже.
— Что ж, — целительница отпустила руку Медведя и перчаточки
надела. — Юноша сильно пострадал?
— Раны заживут.
Те, которые на теле, да. А про душу... про душу в уголовном
кодексе ничего не сказано.
— Хуже другое, — Медведь прикрыл глаза. — Морячки молчать не
станут.
А народ у нас такой, за своих держится. И чужаку этакой игры не
простят, что бы он там о себе не думал.
— Княжич маг. И не из последних. Вряд ли кто рискнет связываться
с одаренным, — осторожно заметила Бекшеева. И я не удержалась.
Маг?
Одаренный?
Тут таких... половина острова.