— А когда достаточно?
— Не знаю. Больше это от меня не зависит. Раньше я мог открыть
окно даже при малом количестве вводных данных. Более того, так и
делал. Данных всегда не хватало. А теперь вот.
Кивок.
И ни упрека. Ни уточняющих вопросов.
— Что ж, значит попробуем по старинке. Как-то ж раньше
обходились без магов.
И подняла что-то.
Тряхнула.
— А может, прямо тут? Тут... столы вон.
Помещение и вправду было немаленьким. И столов в нем имелось с
полдюжины, начиная от узкого, протянувшегося вдоль стены, и
заканчивая железным, на которым прежде, надо полагать, разделывали
туши. А теперь лежал славный паренек Мишка...
На мгновенье показалось, что она откажется.
Зима призадумалась, мотнула головой и сказала:
— Тогда помогайте.
— Что это? — прикасаться к влажной ткани было неприятно. —
Штаны... и рваные...
Грязь. Ил. Водоросли. Песок, который скрипел под пальцами и
осыпался на столешницу. А руки сами изучали, что ткань эту,
толстую, прочную, но все одно не выдержавшую падения. Что дыры в
ней.
Швы.
В подвороте левой брючины обнаружилась монетка.
— На удачу, — сказала Зима, разглядывая позеленевшую копейку. —
И чтобы за проезд. Если в море. Рыбаки ведь не всегда возвращаются.
Вот и повадились. Местное поверье, что если монетка будет, то
святой Андрей примет душу. Одинцов бы сказал, что это эхо греческих
мифов, отраженное в местечковом фольклоре.
Она хмыкнула.
И рядом с монеткой легла длинная кривоватая игла.
Нож в ножнах, тоже мелкий. Кошелек, в котором нашлось место
мокрой трехрублевке и паре копеек.
— Странно, — Зима расправила купюру. — Откуда?
— Заработал?
— Чем? Его отец... он специфический человек. Ну да мы все тут...
он выходил в море. И Мишка тоже. Невестки. Рыбу сдавали на фабрику.
Или продавали, если чего хорошего выловится. Но деньги Яжинский
забирал себе. И сам уже распределял. Разве что Отуле мог выделить,
чтоб она потом раздала на женские всякие штуки. А так... их много.
И нужно тоже много. Мука. Масло. В дом всего... одежда, обувь. И
приданое. Еще в пару копеек я поверю, мог бы Мишку наградить за
старание... если бы рак на горе свистнул. Но три рубля?
— Позволите?
— Опять «выкаем»? — она насмешливо глянула из-подо лба. Но
купюру протянула.
А Бекшеев подумал, что там, на большой земле, с этой купюры
первым дело отпечатки пальцев сняли бы. Если бы они уцелели в
морской воде. А он вот не умеет.