— Идем же, — братик дернул за
руку.
Пошли к веске. Шагов через пяток
Лорка оглянулась, будто ей в спину камень бросили. Стася с Галёной
смотрели в след, переговаривались и хихикали. Цвета просто
смотрела, словно знала про нее что-то злое и радовалась.
— И чего надулась? Дуры они, —
попробовал утешить сестру Томаш, но та только плечом дернула.
Подсыхающая сорочка неприятно стягивала кожу, поочередно
вспоминались то наглые глаза бесстыжего элфие, то тяжелый Цветин
взгляд. А еще слова, что на торжке слышала, из которых выходило,
что из каждого рода с прибывшими уйдет один человек, не старый, но
и не ребенок. Отец уже почти в осени, Томаш мал, а ей только в
следующее девятидневье, на третейник, восемнадцать будет. И как
быть? Если отца возьмут, как они с Томашем тогда? А как не отцу, а
ей выпадет? И холодно становилось и страшно, потому что сказали,
тарм хаелле, значит, до конца жизни, навсегда.
Вот уже и сад. Томаш снова яблоки ел.
Еще живот прихватит, возись с ним потом, но Лорка смолчала. Тягучие
мысли возились в голове по кругу снова и снова, и было жаль
оставленную у реки опояску.
У плетня за садом стоял отец.
— Эльфьи сказки, что привез, где? —
спросил он.
— В сундуке, под исподним, — сказала
Лорка и глаза опустила. Опять отберет?
Отец развернулся и быстро пошел к дому, пришлось едва не бежать,
чтоб следом успеть, — шаг у охотника был широкий. Но они
только-только во двор ступили, и к калитке подошли два Стража. В
доспехах и масках, как и в Уложении писано: всякому стражу надлежит
безликому быть, ибо закон и возмездие лика не имеют.
_______________________________
[1]Сии́т ми ка́но — мне нравится
(сиит ми — передо мной, перед моими глазами, кано
— нравится, интересно; ми — мне).
[2]Инме́ калле́ ка́нае’сиэ́л? —
Предлагаешь стать твоим первым мужчиной? (Инме —
предложение, калле — начать, ка́нае’сиэ́л —
дословно обучение чувственности, устойчивое выражение,
обозначающее первую близость.)
[3]Лите
ми кано’инне́ — ты мне не нравишься (инне — не,
отрицание).
Глава 4
Лорка влетела в хату, бросив корзину
с бельем в сенцах. Юркнула в комнату, где отгороженные навесной
ширмой стояли две кровати, ее и Томаша. Была в комнате еще одна,
родителей, но как мамы не стало, отец на печь перебрался и в
комнату почти не ходил. Было за ширмой два сундука. В одном Лоркино
приданое лежало и одежка нарядная к праздникам, в другом — нижние
рубашки и прочее всякое, и Томаша нательное тут было, пока дите
еще. Книжка была под братниными одежками, но Лорка про книжку не
вспомнила. Переоделась быстро и косу переплела. Наспех кривовато
вышло, да и пусть.