— Владыка наш и Отец, Пахарь,
Сеятель, Жнец, Боже Единый! Славу тебе пою во время печали, — почти
беззвучно заговорил отец, глядя на нее. — Затворены уста мои, ибо
душе говорить прощание…
— Не хорони, — чужим незнакомым
голосом сказала Лорка, впервые на своем веку перебив родителя, —
жива еще. Ты бы еще дорожку пеплом посыпал.
И посмотрела прямо, как не смотрела
никогда. Отец замолчал и отвел взгляд. Их хаты выскочил Томаш,
босой, но уже в рубахе и штанах. Ткнулся лбом под грудь, руками
обхватил и задышал часто, отчаянно сдерживая слезы. Встрепанная
макушка пахла сном и домом.
— Эй, ну что ты, — заговорила Лорка и
отодвинулась, чтобы посмотреть на брата. Присела, сразу сделавшись
ниже его на голову, и теперь Томаш глядел сверху вниз. Прикушенная
губа побелела, в распахнутых глазах Лорка видела себя. Не утерпел.
Дрогнули ресницы, отражение в темных зрачках застлало слезами.
Томаш мотнул головой, оттер щеки рукавом и протянул плетеный из
красной нитки детский оберег. Теперь понятно, чего так долго
возился, — искал среди своих мальчишечьих сокровищ прощальный
подарок.
Лорка подала руку, и брат старательно
повязал тесемку ей на левое запястье, к сердцу ближе. Пока вязал,
слезы высохли, осталась только детская обида.
Поднялась. В груди было звонко и
пусто, как в новой еще не обжитой хате, и Лорка слышала, как дрожат
и лопаются струнки, связывающие ее с домом.
— Как тебя зовут, брат?
— Томиллен, защитник, дома
хранитель.
— Вот и храни, — сказала она и
поцеловала Томаша в макушку. Жесткие, темные, как у отца, волосы
немного вились и всегда по утру торчали во все стороны.
Спину пробрало ознобом. Лорка
оглянулась — у калитки стоял Страж. Тот ли он был, что вчера
приходил, или другой, было не понять.
— Не провожайте, не надо, — сказала
она, глядя на отца, и вышла со двора.
На торжке уже собирались.
Сопровождавший Лорку молчаливый Страж подвел ее к Лексену, сидящему
за прилавком с бумагой и писалом. Чуть поодаль расположился
Среброликий с черным шнуром в блекло-золотой косе. Этого бы Лорка
узнала и так — он был тяжелее прочих элфие и телом, и взглядом.
Грамотей поднял на нее свои выцветшие глаза и ничего не спрашивая
записал: Лорка Дамьяна тенʹЛо́вец. А потом глазом дернул, словно
подмигнуть хотел. Лексен всегда ее полным именем звал, а тут вдруг…
Хотя, странно бы смотрелось оно в списке прочих весковых имен,
запиши он Ллориен вместо Лорки.