Мужик оказался — мамадорогая! Никула
сын Иванов, из детей боярских, с самого малолетства в учении. Как
результат, знал греческий, латынь, фряжскую речь, то бишь
итальянский, понимал польский и татарский. Сорок лет от роду, по
поручениям митрополии успел съездить и в Литву, и в Орду, и даже в
Константинополь. В Орду-то и я угодил, это когда Всеволож хана
обаивал и ярлык на княжение мне выбивал. Только дорогонько тот
ярлык встал — два годовых выхода выплатить, да Дмитров дядьке Юрию
присудили. Офигительная тут верховная власть, чужим распоряжается —
закачаешься. Выход, дань в смысле, собирать пришлось, а Дмитров
хрен, не отдали. Да и с данью были кое-какие планы, которые после
мамашиного перформанса, похоже, вылетят в трубу. Но ничего, ничего,
мы с Ордой еще посчитаемся, неизбежно посчитаемся, и чем раньше,
тем лучше. Ну невозможно же никакие финансы налаживать, если вдруг
— оппа! и давай, плати налогов вдвое. А то и втрое.
Короче, Никула оказался человеком
крайне умным, мои идиотские вопросы его, как прочих, не смущали и
он многое мне толком разобъяснил. Стало понятно доходящее до
исступления православие — держаться-то народу больше не за что. Ни
тебе великой России, ни тебе Петра I со Сталиным, ни космоса с
хоккеем, только вера. При этом страна размером с Центральный
федеральный округ, а кругом католики, мусульмане и
нехристи-язычники. Единоверцы либо в Литве от католиков отбиваются,
либо в Константинополе от мусульман. И насколько я помню, не
отобьются.
Вот об этом мы и говорили и даже
планы кое-какие строили. У меня даже появилась мыслишка продвинуть
Никулу в митрополиты, но там такой клубок интересов, что с моими
силами пока не встрять. Потому мы больше рассуждали, как хозяйство
наладить, для чего мне позарез нужны пять-шесть мирных лет, то есть
таких, в которые Москву жечь да осаждать не будут.
И вот драгоценнейшая маман все эти
планы пускает по ветру.
[i] Александрия — весьма
популярное на Руси сочинение о жизни Александра
Македонского
С женщинами, конечно, скандалить
себе дороже, но я выпустил бешеного Васеньку, надеясь не на логику,
а на тупое запугивание.
Как он (то есть я) орал, как орал!
Из терема все порскнули подальше, а я битых полчаса вываливал все,
что накопилось.
«Дура старая» было, наверное, самым
лестным эпитетом.