Тверду вдруг не к месту вспомнились последние слова,
презрительно оброненные князем: "Много для тебя чести – быть мне
благодарным". Что ж, княже, видать, богов не обманешь. Раз для меня
в этом много чести, значит, настал твой черед быть благодарным.
- Да, - уперевшись взглядом в глаза Путяты, коротко бросил
Тверд. - Раз уж наш поход обещает быть праведным да бескровным,
почему нет. Нам, мирным людям, больше ничего и не надо.
Именно в этот момент двери их жилища распахнулись и в них щукой,
выброшенной на берег, а в данном случае скорее всего при помощи
хорошего пинка, влетел давешний твердов знакомец - сухощавый
поваренок с чернявым пушком на подбородке. Тот самый, который
говорил Тверду о том, что с ним ищут встречи гильдийцы. Вслед за
ним, триумфально ковыряя ногтем в зубах, водвинулся Хват.
- Вот этого мальца найти надо было? - торжественно вопросил
варяг. - И чтобы вы без меня делали? Ща мы эту вражину
порасспросим, как умеем, что он там про какую гильдию брехал.
ХХХ
Что он знал совершенно точно - не должна быть на пристани в это
время такая давка. Стольный град стольным градом, но задолго до
рассвета, когда над городом повис непроницаемый саван темноты, а
единственными источникамим света были факел в руке идущего впереди
Хвата, суетливо снующий меж косматыми тучами месяц, да оставшаяся
где-то за спиной хазарская башня, добрые люди почивают, досматривая
последние обрывки снов. Причал же, на котором они условились
встретится с Путятой, кишмя кишел людьми. Причем именно он один. И
стругов около него покачивалось на волнах куда как больше одного,
как было договорено - в этом-то случае обсчитаться вообще довольно
сложно.
Что-то явно пошло не так.
Поначалу мелькнула, конечно, мысль раствориться по-тихому в
темных переулках. Но решили все-таки следовать уговору. В конце
концов, мало ли кто мог пристать к киевскому берегу посреди ночи?
Или, например, отчалить от него. Может, сам Путята и организовал
сию шумиху, чтобы скрыть в столпотворении свое скромное
отплытие.
Это был никакой не купеческий караван. За те годы, что они
провели в различных армиях по обе стороны Ромейского моря,
научились безошибочно определять погрузку мирных судов от
войсковых. В неровном свете множества факелов, закрепленных на
столбах пристани и носах стругов, хищно переливались шлемы и
кольчуги, вспыхивали наконечники копий, нервно долбили копытами по
сходням лошади.