— Отчего же здесь неопасно? Мы ведь в Запустении, — я попытался
отшутиться; вышло криво и неудачно, гном даже не понял, что я
говорил о проклятых лесах с иронией.
Барамуд заговорил после некоторой паузы, его лицо
посерьезнело.
— Тут, — начал он, — в прежние времена… кхм, давно…
располагалась гномья слобода с небольшим святилищем. Перевалочный
пункт для торгового люда. Сдается мне, что мы посреди слободы
ночевку и сделали.
Я покрутил головой, ища следы развалин либо еще чего-нибудь, что
навело Барамуда на мысль о слободе, однако нет и намека на
прошлое.
— Посему, — продолжал гном, — никакая нечисть сюда не
сунется.
— Из камня слободу сложили?
Барамуд кивнул и затянулся.
— Трудно поверить, что здесь когда-то стояли каменные дома
гномов, — с сомнением в голосе произнес я, — да еще святилище
вашего племени.
Пыхтя трубкой, Барамуд повернулся ко мне боком и снова кивнул.
Его взгляд уставился на что-то невидимое: возможно, устремился в
прошлое, в воспоминания; хотя вряд ли — не мог Барамуд помнить эту
слободу. Проклятье легло на эльфийские леса полтора столетия назад;
тогда же, должно быть, разрушили и гномий торговый пост. Кабы
Барамуд видел его своими глазами, то предо мной стоял бы не
крепкий, как скала, гном, пусть и наполовину седой, а уже довольно
старый, дряхлеющий. С виду Барамуд только приближался к своей сотне
лет.
— Сохранилось что-то от слободы? Какие-нибудь развалины?
— Нет.
— Но как?..
— Пусть это останется моим секретом.
Обернувшись, гном оценивающе осматривал меня. Я начал испытывать
раздражение, меня обычно злили многозначительные намеки и
недосказанности, тем более, когда устал и не выспался. Катись к
чертям гном со своими секретами.
А порох-то отсырел. Я принялся перезаряжать пистоли, более не
смотря на Барамуда, словно тот исчез. Но мое нарочитое равнодушие
не вызвало ответной холодности. Удивительно: гномы-то обидчивы.
— Хочешь, поведаю тебе о другом, человече?
Я искоса глянул на Барамуда. «Человече»? Чего он по-старомодному
взялся говорить?
— Ну, — буркнул я, продолжая работать шомполом.
Гном вытащил трубку изо рта.
— Хочу видеть твои глаза, Гард, — сказал он.
Кровь и песок! Гном слишком уж назойлив.
— Ну, — откровенно невежливо бросил я, поднимая взор.
Сейчас Барамуд либо отвалит, либо займется выяснением отношений.
Однако ни взгляд, ни лицо гнома не выражали раздражения или злости.
Гном вообще как-то уж слишком спокойно смотрел на меня.