— И немедля! — Рой с беспокойством
огляделся. — Оборонять овраг не сможем, даже с Барамудом и эльфом
тоже не смогли бы... И куда их черти понесли? Теперь нас всего
трое…
— Двое, — произнес Томас Велдон.
Рой и я оглянулись одновременно.
Церковник сжимал обеими руками золотое Распятие и с вызовом глядел
на нас:
— Вас всего двое. За оружие я не
возьмусь!
— Как знаете, святой отец, но мы
будем прорваться и убегать в лес. Рассчитывайте только на себя, да
не отставайте! — и я отвернулся, чтобы посмотреть на
орков.
— Это худшее, что ты мог предложить,
Николас, — кашлянув, сказал Рой. — Но ничего иного не остается!
Я тихо выругался. Охотники за
головами остановились в двух дюжинах футов. Их оскаленные рожи
совсем близко! Надо, чтоб еще приблизились! Подходите! Наш
единственный шанс — подпустить орков как можно ближе, вплотную, и
только тогда прорываться! Сейчас же орки легко расстреляют нас,
стоит только подняться и помчаться вперед.
Ну же! Подходите! Разрядим стволы и,
не медля ни мгновения, рванем через линию нелюдей. Вырваться за их
кольцо и бежать. Как можно быстрее, и куда угодно! Я должен
продержаться до темноты — тогда смогу уйти от погони, растворившись
в ночи, а двое моих спутников… Им не спастись, и я их не спасу.
Свою бы шкуру сберечь! Думаю, толстяк тоже все понимал, и вряд ли
он думал обо мне либо инквизиторе, а не о себе. На Томаса Велдона
плевать! Не хочет мараться в крови — пусть подставляет голову!
— Каждый сам за себя… — хрипло
произнес Акан Рой. Он все понял правильно.
— Гард! — позвал Велдон.
Я как будто не слышал.
— Гард! Ты поклялся!
— Чего вам, святой отец?.. — зашипел
я, обернувшись.
Взор инквизитора горел фанатичным
огнем.
— Частица святого Креста! — монах
протянул в мою сторону золотой крест. — Ты дал клятву доставить
реликвию в Ревентоль!
— Вы обезумели, святой отец! Мне это
сейчас сделать? — завелся я. — Но я готов попытаться! Давайте сюда
крест! Может быть, ускользну от орков, и тогда обязательно доставлю
частицу креста в Ревентоль! Только скажите кому!
Я не лгал. Не собирался отказываться
от собственного слова. Не хотел перед смертью отягощать душу еще
одной нарушенной клятвой.
— Нет! После того, что я видел —
никогда! — церковник прижал золотое Распятие к сердцу.
— Так чего же вам от меня надо! — я
едва сдерживался, чтоб не обрушить на инквизитора отборную
припортовую ругань. — Молитесь! Господь ниспошлет чудо, и орки
внемлют вам!