Впервые в этом теле он видел
людей, которые могли воспротивиться его приказам.
Виссавия его… его! Он так долго
ломал носителя, так долго сводил с ума, чтобы теперь все
отдать какому-то мальчишке?
Нет… целителю судеб его не
победить. А если уж… он знает, чем «наградить» победителя.
***
Буря, ненадолго стихшая, вновь ломала
за окном ветви, а Виссавия нравилась Лиину все меньше. Эта страна
не принимала, отталкивала, выгоняла, оставляя в душе ощущение
тревоги. Лиин знал, чувствовал, что здесь небезопасно. Ни для него,
что хариба беспокоило мало, ни, что было гораздо хуже, для его
архана. И эти голые стены пустых комнат, этот вечный холод замка,
проникающий в кости, несмотря на жаркий огонь в каминах.
А еще Миранис опять… Лиин кусал губы,
проклиная принца и его очередной каприз. Чувствовал боль своего
архана, впитывал ее как губка. Знал, что щиты Рэми дали трещину,
что в эту трещину прокралось чужое безумие.
Телохранители были нужны Рэми, но
помогать сейчас не спешили. А Рэми не хотел, запретил обращаться к
ним за помощью. Опять! Боги, опять! И помогая архану раздеться,
приготовиться ко сну, Лиин так страшно боялся вновь увидеть на
стройном теле синяки…
Но синяков не было. Была лишь тихая
грусть в глазах архана и томящий отзвук чужой боли. Была
неожиданная задумчивость Рэми, как будто он все время вел с кем-то
немой диалог, спорил и огрызался. Но все так же упрямился.
Боги! Лиин вздохнул с облегчением,
когда глубокой ночью Рэми, наконец-то лег на узкое ложе, даже не
заметил, когда Лиин прикрыл его одеялом и, кажется, быстро
заснул.
Но спал он неспокойно. Ночью буря
утихла, в высокие окна замка, избавленные магией от ставен,
заглянула луна, посеребрила светлые стены, чистый, лишенный ковра
пол. Но буря теперь бушевала в душе Рэми. Архан ворочался, стонал
во сне, сминал в ногах тонкое одеяло, сжимал ладони в кулаки.
Обеспокоенный Лиин не отходил от архана ни на шаг, укутывал в
теплую, белоснежную шерсть, долго стоял рядом неподвижно, шепча
одно заклинание за другим. Жег ароматические свечи, оплетал
защитным коконом, и на время это помогало, но совсем ненадолго.
И Рэми что-то шептал во сне, на
ненавистном виссавийском, звал кого-то, кого называл Элом,
выкрикивал с болью "Ви!", спорил о чем-то с Аши.
Чувствуя, как заклинания жрут его
силы, Лиин проклинал неприветливую страну целителей. Бурю, что
подобно огромному зверю, затаилась за стенами замка. Сам замок,
сырой и промозглый, с голыми, лишенными тепла стенами. Кошмары,
мучающие архана… все это так непохоже на сказочную Виссавию, о
которой шептались в магической школе.