Про соратников – это он меня имел в
виду. Я это понял, и все за длинным праздничным столом это поняли.
Но наградил высшим Шведским орденом он таки не меня, а князя
Долгорукова. Красивая, килограмма на два золотом, цепь, состоящая
из стилизованных ангельских крыльев, и белый мальтийский крест под
королевской короной – орден Серафимов был красив, но для подданных
русского царя, совершенно бесполезен.
Впрочем, Владимир Андреевич был
доволен. Даже, в нарушение статута имперских орденов, напялил цепь
поверх голубой ленты ордена Андрея Первозванного.
- Апостол у меня уже есть, - крякнул
от радости московский губернатор. – Теперь к нему и ангелы
добавлены.
Я не завидовал. Никогда и мысли не
появлялось, начать коллекционировать ордена. Во-первых, их в мире
такое великое множество, что за всю жизнь и десятой части не
собрать. Во-вторых, блеск наград просто не прельщает. Наоборот,
испытываю некоторое неудобство, когда приходится надевать парадный
придворный мундир. Он и без побрякушек изрядно весит. Там,
наверное, одного золотого шитья на полкилограмма, а ордена его еще
больше утяжеляют. Ходишь этакой тяжеленькой новогодней ёлкой, и
боишься спину согнуть лишний раз – есть опасение, что сил не хватит
разогнуться.
Так вот. Награду король привез
князю, а прицепился ко мне. Так пристал, как тот самый банный лист.
По приезду, сразу так и заявил, что, дескать, никакого особенного
плана по осмотру старой столицы Империи у него нет, и что он де
будет счастлив изволить посетить те же самые местности, где намерен
быть и я. Университет? Прекрасно. Съезд юристов? Еще лучше… Ну и
претворил свое королевское намерение, как сказать: в жизнь. А с ним
и кубанец этот. Их сиятельство, граф Феликс Николаевич
Сумароков-Эльстон, атаман кубанских казаков. Лицо неопределенного
происхождения. Но дамам нравиться умеет. Этого не отнять. На балах
имеет непременный успех.
Таскался этот Оскар всюду за мной,
как привязанный, а я все ждал, когда же он речь заведет о поставках
для воюющей Германии? Должен же он был рано или поздно затронуть
эту тему в разговоре, не зря же он прилип к первому министру
Империи, и негласному предводителю про-немецкой партии в
стране.
И вот, миновал день почитания
славных и всехвальных первоверховерных апостолов Петра и Павла, а
Оскар продолжал мотаться целыми днями по Москве. Еще и высказывал
мне в пути свое восхищение от участия в столь значимых событиях.
Это он о съезде юристов так изящно выразился. Наше с ним там
появление вызвало натуральнейший гром аплодисментов, которого даже
близко не было в Университете. Студенты приветствовали нас стоя, но
хлопать в ладоши от счастья не стали.