— Благословение Предка получить тоже очень важно, — закусила
губу Озара.
Перед обычными людьми их общими родителями выступали родители
Оляны — дядя Благомир и тётя Алёна. Их матери были родными
сёстрами, а отцы — родными и двоюродными братьями, так что с
детства повелось, что они всех называли мамами и папами, не особо
разбираясь, кто точно чей. Озара так лет до шести-семи думала, что
её родной отец — папа-Благомир, потому что тот больше всех с ними
возился, катал на спине, водил в лес, знакомил с народами Нави на
их территории. Папа-Боеслав, её родной отец, почти всё время
разъезжал по другим мирам и странам по делам Рода, а отец Озары —
папа-Богдан — тоже больше пропадал в библиотеке Гнезда, занимался
её расширением или где-то учился.
Папу-Боеслава Ожега не видела уже очень давно, почти полгода
прошло, как тот последний раз брал её с собой в поход-тренировку, а
потом снова покинул Гнездо, и лишь иногда от него приходили скупые
сообщения с посланником. Даже с другими родителями папа-Боеслав
должен был встретиться где-то на пути, а мама-Анна что-то упоминала
про разведывание безопасного прохода.
В её последний день рождения — тридцатого марта по человеческому
летоисчислению, — когда ей исполнилось шестнадцать, отец подарил ей
зачарованный нож с рукоятью в виде переплетённых трёх голов
Горыныча. Словно намёк на то, что её хотят видеть юдваргом или
чтобы она всегда помнила о своей семье и предках. Небольшой
зачарованный клинок невозможно потерять и легко спрятать за
голенищем сапога, на бедре, за лифом платья или даже в пышной
причёске. По желанию нож сам появлялся в руках и всегда попадал в
цель, если его бросить.
Ожега им очень дорожила и теперь волновалась, что сплетницы
окажутся правы и про нож разнюхали в школьной администрации.
Расставаться с подарком ей совершенно не хотелось, как и тянуть
проблемы, если ситуация и правда всплывёт. Глупо было надеяться на
какую-то честь человека, который может потерять моральный
облик.
Если родители узнают, то… Ожега поморщилась. Думать о наихудшем
развитии событий не хотелось.
«Д̷а̷ ̷у̷ш̷л̷а̷ ̷о̷н̷а̷ ̷у̷ж̷е̷ ̷в̷м̷е̷с̷т̷е̷ ̷с̷
̷Б̷л̷а̷ж̷е̷н̷н̷о̷й̷, ̷ ̷я̷ ̷в̷и̷д̷е̷л̷а̷, ̷ ̷к̷а̷к̷ ̷о̷н̷и̷
̷м̷и̷м̷о̷ ̷п̷р̷о̷х̷о̷д̷и̷л̷и̷ ̷и̷ ̷к̷ ̷л̷е̷с̷т̷н̷и̷ц̷е̷ ̷ш̷л̷и̷, ̷
̷н̷е̷ ̷п̷е̷р̷е̷ж̷и̷в̷а̷й̷.̷ ̷О̷н̷и̷ ̷я̷в̷н̷о̷
̷т̷о̷р̷о̷п̷и̷л̷и̷с̷ь̷, ̷и̷ ̷О̷з̷а̷р̷а̷ ̷Б̷л̷а̷ж̷е̷н̷н̷о̷й̷
̷ч̷т̷о̷-̷т̷о̷ ̷в̷ы̷г̷о̷в̷а̷р̷и̷в̷а̷л̷а̷…» — снова услышала Оляна
Верку Берзиньш — одноклассницу, которая болтала с остальными
девчонками возле кабинета, со вкусом перемывая другим косточки.
Только у Верки был такой специфически-визгливый голосок.