– Спасибо, что так быстро принял. Я был уверен, что придётся
прождать год, как это обычно бывает у вас в компании… у нас, то
есть.
– И тогда как раз исполнился бы десятилетний юбилей нашей
последней встречи.
У Фабра самодовольное, точёное и при этом томное лицо
триозоновского «Эндимиона», да и тело, наверняка, такое же – он
всегда нравился мужчинам. Ещё он когда-то отличался чудовищной
памятливостью, прослушанные лекции удерживал в голове вплоть до
экзаменов, мог любого сделать в бридж, но брезговал игрой на
деньги. Любимец профессоров и фортуны. И вообще, полная
противоположность Августу. У него был один-единственный недостаток,
причём неизвестно какой, но столь откровенно скрываемый, что все
подозревали его огромность.
Фабр, рассеянно кивая, слушал сбивчивую автобиографию
однокашника в течение десяти содержательных, как годы, минут, но на
теме иссякающих кредитов и несправедливого штрафа прервал его
вежливым покашливанием.
– Что? Неоперабельный случай? – Август опустил взгляд.
– Наоборот! Слушай. Я сам давно хотел тебя пригласить.
Август увлечённо разглядывал пол – плоский аквариум, густо
заселённый исполинскими кишечнополостными незнакомых ему видов.
– Интересное дело с гольдовыми, знаешь? – продолжил Фабр,
правильно поняв молчание, – Как мода прошла, как начали их сдавать
в приюты, так их словно мор выкосил. Не могут без родителей. С тех
пор давно уже химзакон действует против мутации, чтобы ни у кого
больше не рождались такие чада. Чтоб не рождались и не страдали,
понимаешь? Даже если кому и захочется.
Август вздохнул. Телеса в аквариумной толще задумчиво
колыхались.
– Вот бы против таких как я химзакон выпустили! Чтоб не
рождались такие невезучие.
Фабр одобрительно кивнул, затем, будто спохватившись, покрутил
головой.
– Кто предугадает капризы моды! Вот граждане с синдромом Гольда
опять востребованы, а их, опа, нет в природе! И закон так быстро
обратно не дезинфицируешь.
– Понадобились? – Август поднял глаза.
– Да, – просто ответил Фабр.
– Мой тоже? – выказал догадливость Август, вновь потупившись.
Пора разыгрывать идиота. Фабр поверит. Он никогда не считал Августа
интеллектуалом.
– Хорошо, батенька, -- причмокнул доктор, – Пойдём длинным
путём.
В ресторане, лупанаре и после, отмокая в тонизирующей слизи
микологической бани, приятели болтали, казалось бы, исключительно
об общей юности. О науке. Женщинах. Смерти. И мире. Платил,
разумеется, доктор. «Здорово было! Увидимся как-нибудь!» –
попрощался Август. «До завтра!» – спокойно ответил Фабр.