Пупс, разумеется, остался у отца. На Пупса, как и на всех
гольдовых бэйбов, одно время шло пособие, но уже два года как его
отменили; вместо денег серьёзная, как грёзовский «Мальчик с
учебником» – сочные губки, маленький носик, сонный взор –
инспекторша из тератологической поддержки предложила забрать бэйба
в приют. «А пососи-ка…», – спокойно предложил ей Август. И без
пособия прожить можно, вот только пришлось стать фермером, а
значит, прощайте творческие планы.
Асси потом умерла, и что интересно, чуял же Пупс – верещал. Ещё
до прихода первого феромонного сообщения. Вот так. Иногда
человечихи уходят загодя. Перед тем как совсем уйти. Чтобы успел
отвыкнуть, что ли? Но сны… А ещё снился Фабр на днях. Это
мысль.
– Э-э-ай!
– Да, юноша, лучше не скажешь.
Банкротство, нищета и смерть где-нибудь в смрадной подворотне –
это, конечно, выход. Самое то для истого художника. Но Август
слишком давно в фермерах и к бэйбу привык. Поэтому следующим утром,
ясным и нежарким, – ни клочка тумана – отыскал свежую
рубашку, неуклюже, но старательно побрился, и долго принюхивался к
ногтям, прежде чем на расхлябанном хрипящем «вульфиле» двинуть в
город. Во «Внутренний мир», к начальнику отдела инноваций.
– Да, Пупсик, распоследняя наша надежда – доктор Фабр. Что стоит
ему замолвить словцо куда наверх? У него, чай, знакомств, как у нас
налоговых блох, – смущённо паясничал Август, морщась в зеркало.
Бэйб, разумеется, безмолвствовал. Он был сыт и дремотен.
В студенческие годы Август с Фабром ходили в радикалах.
Первенствовали на демонстрации в защиту права на некрогамию,
устраивали кислородные голодовки в знак протеста против
эксплуатации акефалов. Тогда многие мечтали об окончательной
эмансипации природы, а их лозунг «Организмы всех видов,
объединяйтесь!» представлял из себя ампутированную от контекста
цитату из «Биостратегии» великого Гольда, ниспровергателя всех
идолов и разработчика трёх синдромов. Эх, молодость!
На исходе их молодости Фабр подался в науку, в лабораторию
кумира своего, Гольда. И пока Август маялся, проваливая один бизнес
за другим, но всё по мелочи, лабораторию сотрясали открытия,
окатывали премии, трепали шквалы славы и, в итоге, поглотило
половодье скандалов. Однако, когда осела муть, изменившиеся времена
и неизменная фортуна вынесли доктора Фабра на теперь уже твёрдую
почву. Он бизнесмен. Тоже. Если Августа считать таковым. Они, можно
сказать, коллеги. Один «Внутренний мир» у обоих, хотя они и на
разной его высоте.