Ее светлость едва уловимо качнулась,
как заморская змея, и, не оглядываясь, обратилась к Дарету:
— Когда будешь жаловаться на меня
трактирщикам и девкам, называй Эмриса Железным Бароном. Я думаю,
вам пойдет, милорд.
Из всех присутствующих самым
вменяемым выглядел именно Дарет: он деловито осведомился:
— Что-нибудь еще?
Разрушая миг, который прогрел Эмриса
под ребрами так же, как это делали притирания матери в детстве, ее
светлость сосредоточилась на помощнике:
— Возвращайся скорее.
Дарет, не ожидав, обернулся
вполоборота: с тобой все нормально, хозяйка? Идель хмыкнула:
— Из вас троих при мне сейчас остался
только Рейберт. Ему, знаешь ли, надо хотя бы иногда спать.
Дарет оскалился:
— Вы знаете, что сейчас Рейберт
непременно съязвил бы?
— Знаю. Иди, и вы тоже, —
распорядилась она бойцам Железного. — Мы с бароном не
договорили.
Крейг и Берн переглянулись с Эмрисом
и вышли. Идель вернулась за стол, а вот Железный остался, где был.
Вид у него был оглушенный.
— Вы в порядке, милорд?
— Даже не знаю, чему удивляться
больше, — пробормотал мужчина. — Тому, что у богатейшей женщины в
стране нет при себе золота, и она отдает фамильный символ, чтобы ее
человек рассчитался со столичными шлюхами, или тому, насколько
ловко эта женщина способствует созданию вокруг себя сплетен,
которые, будем честны, создают ей весьма сомнительную репутацию? —
Он прошел к столу и, будто примеряясь, стоит или нет говорить
дальше, качнулся на пятках. Потом причмокнул на одну сторону и
рискнул. — Репутацию женщины, которая в лучшем случае падка на
простолюдинов, а в худшем...
— Шлюха из Греймхау?
— Я не хотел этого говорить, — Эмрис
отвел глаза и, наконец, тоже уселся.
— Я уже наставляла вас раньше:
сплетни останавливаются на мудрых людях.
— Но сколько мудрых среди всех?
— И впрямь. — Она отвела глаза,
улыбнулась, как обычно с грустью и Эмрис не выдержал.
— Почему вы так спокойно говорите об
этом? О следующем замужестве, будто предыдущее ничего не значило
для вас...
— Следите за словами, — огрызнулась
женщина, мгновенно меняясь.
— Я со всем уважением! — Эмрис
выставил перед собой ладони в примирительном жесте. — Но вы не
плачете, не отнекиваетесь, как сделала бы любая другая на вашем
месте, мол, кроме Нолана вам никто не нужен.
Идель пресекла его горячую
тираду:
— Вы знаете, что я отвечу.