А затем позади послышался едва слышный скрип фанерной дверцы и
уши уловили лёгкие шажки босых ног, топающих по кафелю. Сознание
тут же дорисовало картину происходящего позади и напрягшееся
молодое тело среагировало правильно.
— Вставай.
Услышав однозначный приказ Натальи, я едва порывисто не вскочил,
но всё же чудом сдержался.
— Зачем ты пришла? — с предательской дрожью в голосе, спросил
я.
— Ты же просил «спинку потереть». А ты что подумал?
— А это. Да сколько угодно — проговорил я и медленно поднявшись
дабы не расплескать воду, встал посреди полной ванны.
После этого я явственно почувствовал её взгляд, придирчиво
осматривающий мускулистую спину, и то что находится ниже. При этом
мне захотелось прикрыть ставшее каменным мужское достоинство, но я
сдержался.
— Не смотри, хочу ножки погреть — проговорила Наташа и я сначала
услышал, как расстёгиваются пуговички, а затем краешком глаза
уловил, как на стоявшую сбоку ширму, ложится влажный от пара
медицинский халатик.
А в следующий миг я почувствовал, как по спине лёгонька прошли
её пальчики, гладя шрамы, оставшиеся после инцидента в
многоэтажке.
— Это дело женских рук — констатировала Наташа.
— Скажу сразу, в тот момент мне приятно точно не было — я
зачем-то попытался оправдаться.
Вслед за этим спины коснулась мокрая мочалка.
— А ты спортивный — выдала Наташа короткую характеристику, и я
почувствовал, как к мочалке присоединился скользкий кусок мыла.
И пока она тёрла мне спину я буквально почти перестал дышать.
При этом во мне боролось нестерпимое желание, которое пыталась
унять рассудительность и опыт прожитых лет.
— Если стесняешься, то не стоит, я тебя уже мыла дважды, так что
чего я там не видела? — сообщила Наташа и я ощутил, как намыленная
мочалка начала гулять по всему что находится сзади и моим бокам. А
через пару секунд мочалка прошла по животу и как бы случайно задела
то что не положено. — Ой, похоже я видела не всё — проговорила
девушка и я почувствовал, что она замерла.
И в этот момент всё то молодое и здоровое из чего я теперь
состоял, обрушило последнюю преграду рассудительности и взяло верх.
Рука самостоятельно протянулось к сильно запотевшему зеркалу,
висящему над раковиной, и размашистым штрихом стёрла влагу. При
этом моему взору открылся прекрасный вид на полуголую медсестричку,
стоявшую позади в одних трусиках.