— Слушаю — буркнул он, явно не найдя что бы ввернуть едкое, и
при этом явно не понимая откуда я знаю, как его зовут.
— Записывай. 11 июня, 1978 года, сразу после собеседования в
школе милиции, я, лейтенант милиции, Строев Геннадий Петрович,
вместе с моим товарищем, лейтенантом милиции, Морозовым Всеволодом
Васильевичем, отравились в парковую зону, расположенную рядом с
шестнадцатиэтажкой в которой в последствии произошло происшествие —
начал я подчёркнуто протокольным языком и сразу увидел, что Юрчик
действительно начал быстро записывать. — Мы сидели на лавочке. Вели
себя тихо. Ничего не нарушали. Обмывали получение лейтенантских
погон, и по ходу действа распили бутылку портвейна «Три семёрки». И
в тот момент, когда мы с товарищем собрались убыть в расположение
ведомственного общежития в котором проживали, я услышал крики
доносящиеся со стороны высотки. Как результат, будучи хоть и не
находящимися при исполнении, но настоящими блюстителями советского
правопорядка, мы не смогли не среагировать, и направились прямиком
к данному зданию. А уже оказавшись рядом, мы повторно услышали
доносящиеся сверху крики и решили подняться на верхние этажи и всё
проверить.
— И почему же вы два пьяных обалдуя сразу не позвонили в
милицию? — не сдержался Юрчик.
— Правильное замечание. Действительно, мы собирались сразу же
позвонить в ближайший отдел, но в новенькой телефонной будке рядом
с шестнадцатиэтажкой ещё не повесили аппарат — тут же отбрехался я.
— В связи с этим мы поднялись на лифте на четырнадцатый этаж и
принялись обходить все коридоры с квартирами снизу-вверх. В
результате на шестнадцатом была обнаружена открытая дверь квартиры.
Оказавшись рядом первым, я увидел лежавшую на ковре девушку и
предварительно предупредив что я сотрудник милиции, зашёл внутрь,
где сразу был атакован неизвестными. Ну а дальше я ничего не помню.
Судя по ранениям на шее, могу предположить, что у нападавших
имелась собака. Очнулся я уже в этой больничной палате. Во всём
произошедшем прошу винить только меня, и за всё это я готов понести
любое административное наказание.
— Вот так значит, административное наказание — будущий Юрчик
недовольно фыркнул. — А уголовку ты не хочешь себе на шею повесить?
Твоим статусом потерпевшего и свидетеля можно легко подтереться —
снова вытащив листок с пентаграммой он принялся им трясти пред моим
носом. — Все эти художества нарисованы кровью, причём по мнению
экспертов использовано 3.5 литра крови единственной особы женского
пола. А без такого количества крови выживают далеко не все. К тому
же внизу на асфальте та же кровь, следы падения и обрывки платья.
Получается, что без четверти два ночи, о чём сообщил свидетель «Н»,
видевший вас в дверной глазок именно в это время, ты в состоянии
алкогольного опьянения проник в подъезд вместе с сообщником и
ворвался в чужую квартиру. И скорее всего натворил там всякого, о
чём теперь не хочешь говорить. Так что теперь именно ты уже точно
бывший милиционер, Гена Строев, главный мой подозреваемый.