Именно так с высокой горкой пены и наполнила бокал дородная
тётушка, сидевшая на разливе. Я искренне её поблагодарил и принял
пузатую ёмкость из сосискообразных пальчиков. Затем резко выдохнув,
приложился губами и принялся яростно заглатывать не в меру
холоднючий квас.
Глаза сами закатились от нахлынувшего блаженства. И всё-таки да,
это было то самое чувство секундной эйфории, доставшее меня прямо
из детства. Последний раз подобное я ощутил ещё при Горбачёве, а
потом в благословенные девяностые, культуру делать настоящий
хлебный квас благополучно похерили, как и много чего
остального.
То, что я пытался пробовать потом ни шло ни в какое сравнение с
этим нектаром советских богов, пищевой промышленности, чей секрет
они унесли вместе с собой в период полукриминальных ваучерных
приватизаций.
Напиток был настолько хорош, что даже повреждённая гортань не
осмелилась поднять тревоги и с удовольствием причастилась к
поглощению резковато-сладостной неги.
Бокал мигом опустел и в голове родилась, казавшаяся единственно
разумной мысль, тут же заказать второй. Однако в памяти тут же
всплыли последние настоятельное предупреждения врача не
злоупотреблять холодным, и в конце концов они победили.
Предупреждение доктора Каца, дало леща страстному желанию
продолжить пить от пуза и загнав его под шконку, заставило руку
отдать пустой бокал тётеньке.
Словно почувствовав мои терзания, та милостиво улыбнулась,
засветив две золотые коронки и указала на капающий кран.
— Парень, а может ещё? — поинтересовалась общепитовская
соблазнительница и тут же выдала мне подробную характеристику: — А
то выглядишь так будто квасок лет пять не пивал.
— Не, не пять, а все двадцать пять — честно признался я. — Так
что спасибо, но мне на сегодня пока хватит.
— Ну смотри сам. — Она снова усмехнулась, а когда я отходил то
услышал её хохоток и шутливое замечание обо мне, выглядевшим
слишком молодо для не пившего квас цельных 25 годков.
После выпитого бокала кваса я почувствовал себя намного лучше.
Мозг получил заряд бодрости, все извилины встали на место и
принялись быстро производить автоматическую ориентацию на
местности.
А уже через минуту я бодро брёл к стадиону «Динамо», рядом с
которым расположилась одноимённая станция метро. При этом я
продолжал вести себя как турист, попавший в Москву первый раз и
из-за этого вертящий головой на все триста шестьдесят градусов.