С этими словами один из охранников взялся за ручки коляски, а
второй открыл и стал придерживать дверь.
Как только они остались одни, Катарина обратилась к пожилому
мужчине: «И что мы будем делать?»
— То, что и планировали, — ответил Федориц. — Изучать полученные
образцы. Проверки на реакцию, на внимание, на рефлексы —
стандартные процедуры. Мы должны подробно описать происходящее
здесь. В конце концов, мы имеем дело с чем-то, ранее
немыслимым.
— Сэр, — обратилась Катарина. — Я могу понять ваше
воодушевление, но не ваше спокойствие. Я могу понять такое
отношение к животным, но к человеку? — девушка махнула рукой в
сторону камеры и поёжилась. Федориц и ранее замечал, что его
студенты стараются максимально избегать и даже не смотреть на
образец номер семь, хоть он и был заперт в клетке.
— Катарина, помните ли вы, что червь не восстанавливает мертвые
ткани?
— Да, сэр.
— И вы проходили курс «Патологической анатомии?»
— Да.
— В таком случае вы должны знать, что мозг после смерти
необратимо повреждается уже в первые двадцать минут, этот человек
был мёртв минимум неделю, плюс половина его мозга отсутствует как
таковая. Его личность, его «душа», если вам угодно, давно покинула
этот кусок плоти. Перед нами лишь его останки, которые, однако, всё
ещё могут послужить на благо человечества.
— Но разве цель проекта не восстановление мертвых тканей? —
заметил Ян.
— За мою долгую практику мне приходилось несколько раз
возвращать к жизни уже, казалось бы, мёртвых людей, и чем позже от
момента остановки сердца это было, тем меньше прежнего человека
оставалось. Так что я предполагаю, что если червь каким-то чудом и
восстановит мозг, то это будет чистый лист вместо изначальной
личности.
— Но это всего лишь теория, — скептически заметила Катарина.
— Верно, — подтвердил профессор. — Но в этом и заключаются
прелесть и страх в изучении нового. Мы не знаем, как всё пойдёт
дальше, но можем строить предположения. И потом через наблюдения
радоваться, если они сбылись, и расстраиваться, если нет. А сейчас
— приступайте к работе.
В последующие дни они этим и занимались. Проводили опыты на
реакцию раздражителями, бросая в них мячики. На боль — тыкали
иголками в разные участки тела. На голод, предлагая различную еду.
На инстинкт самосохранения — Ян изображал на лице животную ярость и
делал вид, что ударит Держалкой, — и множество других, в то время
как Федориц не отходил от микроскопа, изучая ткани, но если
животным было всё равно на любое вмешательство, то вот реакция
образца номер семь отличалась день ото дня.