– "Был", Миртала, в любом случае –
"был". А теперь ты жаждешь такой же славы для Неоптолема...
"И власти для себя. Я ведь знаю тебя
хорошо, сестра. Сладкими посулами тебе меня не обмануть".
Александр задумался. Воспитанный, как
и Миртала, в уверенности, что род Пирридов древнее, славнее и выше
всех прочих царских династий, в детских мечтах он видел себя
великим воином, раздвигающим границы козьего царства. Но все это
лишь мечты. Он знал, что царём ему не быть прежде Алкеты и Эакида.
То есть никогда. Возведённый на эпирский трон Филиппом, Александр
несколько растерялся, он не был готов к такому повороту событий, но
вскоре пришёл в себя. И тогда давние грёзы, казавшиеся
несбыточными, напомнили о себе.
Он видел, что Македония устремлена на
восток, расширяется на север, подминает под себя юг. Единственная
сторона света, на которую не заглядывался Филипп – запад. Вот туда
и обратил свой взор Александр. О западе все его думы, мечты и
чаяния. Италия, Сицилия... Богатейшие страны. Опасные враги. Но тем
и слава больше.
Слава... Имела ли она власть над ним,
такую же, как над племянником, который с малых лет сдался ей в
безраздельное владение? Они ведь не просто тёзки и родственники.
Много, очень много общего меж ними.
Сколько раз уже корил он себя за тот
неопределённый ответ тарентинцам, четыре месяца назад приславшим
посольство с призывами возглавить эллинские италийские колонии в
борьбе с луканами и бруттиями. Если бы не гроза над Македонией...
Настроение царя постоянно менялось. То ему казалось, что это тот
самый шанс вырваться на простор и стоит бросить все, то в душе
побеждали доводы Эакида, уверявшего, что сейчас не время для
подобных авантюр.
Александр не сказал тарентинцам ни
да, ни нет и теперь метался в четырёх стенах, не находя себе места.
Олимпиада прекрасно знала об его устремлениях и потому её последний
довод – как грохот могильной плиты, запечатывающей саркофаг:
– Ты уверен, что Линкестиец,
окрепнув, поддерживаемый Афинами, не оглянется вокруг и не заметит
подле своих границ маленькое горное царство, такое беззащитное в
отсутствии своего царя, воюющего на западе? Вспомни Ясона
Ферского.
Да, он помнил. Филиппа останавливали
родственные связи, а великий фессалиец, не имевший таких
ограничений, едва не сожрал Эпир в правление деда Александра, царя
Алкеты. Если бы тиран не был убит, как и Филипп, своими людьми, кто
знает, где бы сейчас оказался род Пирридов...