Птолемей, не убирая улыбки,
кивнул.
– Я услышал ответ казначея. Что
скажет начальник над воинами?
Митрана пожевал губами.
"Как он спокоен... Словно махнёт
сейчас рукой и под стенами, как по волшебству, окажется не полторы
тысячи воинов, а в сто раз больше. Неужели, он настолько глуп?
Не-ет, не глуп. Умён и расчетлив, за
парасанг[4] видать. Это он к каждому
лидийскому дому прибил папирус с призывами к смуте. Конечно, он не
станет штурмовать Сарды своим ничтожным войском. Он подождёт, пока
Сарды сами упадут в его раскрытую ладонь. Но что же делать? Сдать
город? Когда хшаятийя победит этих зарвавшихся яванов, моя голова
слетит с плеч тотчас. Сопротивляться? Лидийцы ударят в спину. Что
делать?"
На скулах перса играли желваки,
длинная кудрявая борода мелко подрагивала.
– Я вижу, тебе следует хорошо
обдумать своё решение, досточтимый Митрана, – сказал Птолемей, –
позволь мне отбыть к своим людям, а твой ответ я стану ожидать
завтра. Ты согласен?
Митрана посмотрел на Фархада: тот
поджал губы так, что рта не было видно меж усами и бородой.
Казначей покачал головой, однако начальник гарнизона в первую руку
отметил про себя бледность лица хранителя монет.
– Хорошо, – сказал, наконец, Митрана,
– я провожу тебя, почтенный Птолемей.
Когда они вышли из приёмных покоев
вдвоём, не считая сопровождающего стражника, Птолемей быстро
спросил Митрану.
– Я вижу, уважаемый, ты колеблешься.
Полагаю, что ты способен рассуждать здраво и понимаешь, что в
сложившейся ситуации, падение Сард – лишь вопрос времени. И весьма
близкого. Однако боязнь возможного наказания в случае наших
дальнейших неудач не позволяет тебе немедленно сложить оружие. Я
прав?
Митрана помолчал, но все же выдавил
из себя:
– Ты благословлён богами,
уважаемый, ибо способен видеть невысказанную истину.
– В таком случае я готов избавить
тебя от душевных мук. Ситуацию легко представить к нашей взаимной
выгоде таким образом, что комар носа не подточит. Посуди сам – вся
Лидия охвачена безумием бунта против сатрапов царя царей.
Оставленные тебе войска ненадёжны. Ты, ежедневно опасающийся удара
в спину от вероломных лидийцев, горящих желанием восстановить
царство Креза, тем не менее, не бежал из города, а мужественно
охранял казну и лишь предательство отдало тебя в руки
македонян.
Птолемей понизил голос.