В средней части косы жилые кварталы
уступали место рынкам и общественным зданиям. Здесь больше открытых
пространств, штурмующим проще разворачивать войска, а защитникам
напротив – меньше возможностей, чтобы закрепиться. Именно поэтому
основной удар Антигон нацелил сюда. На узком пятачке между морем и
городскими стенами, в опасной близости от метательных орудий
защитников, македоняне возводили три массивных осадных башни и два
тарана. Зима не позволила Мемнону разметать их десантом с моря –
даже в глубине залива волны отличались изрядной высотой. Это
обстоятельство мигом остужало горячие головы, советовавшие родосцу
активно использовать флот. Ватафрадата ограничился отправкой
половины своих воинов на помощь карану, но кораблями рисковать не
собирался.
Ещё один таран и башню осаждающие
возводили у южных ворот. Здесь работа двигалась не менее споро, что
не позволяло Мемнону считать это направление отвлекающим.
Циклоп не имел флота, а Мемнон,
обладая самой мощной морской силой в Эгейском море, оказался лишён
возможности использовать её. Единственная попытка разрушить
македонские машины ударом с моря, едва не привела к потере
нескольких триер. Тяжёлые палинтоны, метающие каменные ядра весом в
талант, на корабли установить персам не удалось, а более лёгкие
машины не причиняли осаждающим существенного вреда. Качка не
позволяла пристреляться, а зимняя сырость слабила волосяные канаты
машин, снижая дальнобойность палинтонов. Первый же введённый в
строй камнемёт македонян, огромный, высотой в три человеческих
роста, положил ядро у носа вражеской триеры столь метко, что персы
поспешили ретироваться, едва не зачерпнув бортом при выполнении
маневров. Ни одна из сухопутных вылазок, предпринятых Мемноном, так
же не принесла успеха – македоняне чутко стерегли свои машины, и
поставили в охранение отборных воинов. Никому из союзников Антигон
это дело не доверил. За машины лично отвечал Пердикка и
бдительность его была выше всяких похвал.
Союзники рассеялись по округе,
освобождая от персов Карию и отсекая пути подхода возможных
подкреплений из Галикарнаса, где укрепился перс Офонтопат. Этот
вельможа по воле царя царей сделался наследником карийского тирана
Пиксодара, женившись на его дочери. Пиксодар умер в прошлом году и
теперь Офонтопат правил в Галикарнасе. Это обстоятельство ионийцев
совсем не обрадовало, и перс не решался покинуть город со своими
войсками, опасался, что эллины немедленно востанут. Он игнорировал
призывы карана, который просил, вернее, требовал помощи весьма
настойчиво. В каждом письме, отправляемом голубиной почтой, родосец
напоминал о своих исключительных полномочиях и грозил новоявленному
тирану гневом царя царей. Офонтопат находил тысячи причин, чтобы
отложить своё выступление.