Для персов вновь наступила ночь:
поднимающееся солнце спряталось за густым чёрным дымом.
Моряки Неарха, дружно ворочая
вёслами, гребли на пределе сил человеческих, а сам критянин,
сидевший на ближней к корме скамье, влившись в ритм, освободил свой
разум от всех мыслей и, работая в быстром темпе, безучастно смотрел
на гибнущий флот вчерашних властителей Эгеиды.
К полудню от большей части
автофрадатовых триер остались идущие ко дну головешки. Уцелели
около пятидесяти кораблей, зимовавших на берегу.
Гигантский столб дыма был виден на
Самосе, за четыреста стадий от Лады.
* * *
– Это измена, Мемнон! Они уже у
Западной агоры! Полгорода прошли, как нож, сквозь масло...
– Как это могло случиться?!
– Измена, дядя... – устало повторил
Фарнабаз, – наёмники предали...
– Проклятье! Где Гегесистрат! Я ему
кишки выпущу!
– Никто не знает. Восточную стену
тоже не удержим, там бой уже отдельными очагами на улицах. Ещё
немного и Одноглазый возьмёт и Южную агору. Надо уходить...
– Куда уходить! – Мемнон схватил
племянника за грудки, – стоять насмерть!
Родосец огляделся вокруг: рядом с ним
горстка хмурых, подавленных командиров такабара и лохагов
городского ополчения.
– Щитоносцев отвести за стену
Верхнего города. У Булевтерия[8]
перегородить улицы. Хватайте всех, тащите из домов. Всех за работу.
Выполнять!
Стратеги бросились врассыпную. Мемнон
посмотрел на запад: небосклон затянут чернотой. Фарнабаз проследил
его взгляд.
– Это не тучи, дядя...
Родосец кивнул.
– Сколько у тебя кораблей,
Фарнабаз?
– Тридцать триер. Но в бухте Львов
всего десять.
– Значит, другие уже достались
Циклопу. Десять триер... Опять бежать, как побитая собака, поджав
хвост...
– Может, ещё не все потеряно? Может,
Ватафрадата...
– Ты сам сказал, что это не тучи,
Фарнабаз...
В западной части города Кен
продвигался, почти не встречая сопротивления. За его спиной
Пердикка занимался наёмниками Гегесистрата. Всем им обещали жизнь и
свободу, но пока шло сражение, на всякий случай заставили сложить
оружие.
– Хотите получить это назад, –
Пердикка потряс поднятым с земли копьём, – помогайте! Ломайте
кладку в воротах!
Помогали и горожане. Выглядели они
очень испуганными, глаза метались, руки тряслись, но на македонян
никто не кидался, все безропотно подчинялись.
Приказ Мемнона об отводе щитоносцев с
восточной стены вышел ему боком: наёмники Демарата повисли на
отступающих врагах, как волки на кабане.