– Алалалай! – закричал лохаг
прославление Аресу.
– Алалалай, Аргеады! – подхватил
Андроклид, а следом за ним и все.
–
Эниалий[7]! – взревели в ответ этолийцы,
принимая на свои большие щиты наконечники македонских сарисс,
отражая их вверх, заученным движением. Они не наёмники, граждане,
но плох гражданин эллинского полиса, если никогда не стоял в
учебном строю, не работал копьём и щитом.
Две грозовых тучи столкнулись посреди
ясного, ослепительно голубого неба, извергнув молнию. Раскаты
грома, нарастая, побежали вдоль частокола копий, с треском
ломающихся о щиты. Рёв тысяч глоток, в первые мгновения слитный и
разборчивый, стремительно превратился в какофонию, что затихая в
одном конце поля, немедленно взрывалась с новой силой в другом,
чтобы, отразившись от взбегающих полукружьём амфитеатра склонов
Каллидромона, вернуться к истоку.
– Н-н-н-а-а-а-а! – Андроклид
энергично качнул сариссой вперёд, шагнул, качнул снова, чувствуя,
как наконечник подбрасывает вверх.
Вражеский гоплит упал, но сразил его
не декадарх, а Медон, стоявший во втором ряду, чуть-чуть правее. На
место павшего немедленно заступил его товарищ. Этолийцы отчаянно
проталкивались сквозь лес македонских копий, добиваясь успеха лишь
ценой большой крови. Не спасали массивные аргивские щиты и поножи:
македоняне просто сбивали гоплитов с ног, монотонно толкая сариссы
вперёд. Каждый педзетайр превратился в подобие тарана. Никакой
слаженности, ритма, под который враг мог бы подстроиться, вписаться
в его рисунок. Сариссы бьют хаотично, но в этом и кроется сила
фаланги.
Ещё пара шагов и македоняне
остановились. Ближний бой – гибель. Стоит врагу подобраться
вплотную, как реки крови польются уже на другой стороне.
Строй этолийцев начал загибаться,
охватывая фалангу македонян. Чтобы воспрепятствовать удару в бок,
Танай и вся его декада вынуждены были развернуть свои копья вправо.
Лохаг отодвинулся на два шага назад, останься он на месте, открыл
бы свой левый бок под удар.
– Андроклид, держишь угол!
– Понял!
Неандр, чья сарисса подпирала голубой
небосвод, молниеносно сориентировался и без приказа лохага велел
своему полуряду опустить копья на правую сторону, чуть выставившись
вбок. Для вражеских пельтастов, которые, набегая с воплями,
собирались обрушиться на задние ряды правого края фаланги, это
стало неприятным сюрпризом. Получился удар растопыренными пальцами
и волна легковооружённых схлынула, огрызаясь дротиками. Вслед им
полетели свинцовые снаряды "помощников" и бездоспешные пельтасты не
просто отошли, но обратились в бегство, неся большие потери.