На все воля богов, но что же теперь?
Нерастраченная ненависть требует выхода, но все, кому следует
мстить, уже лишь бесплотные тени. И не он отправил их в небытие.
Что же делать?
Разрушить их славу.
"Как он опрокинул фиванцев?"
Об этом помнят. Об этом говорят с
горечью, хороня канувшие в Лету надежды, но помнят, ибо даже
минувшую славу не забывают, она – то, что поддерживает огонь
людских сердец в дни беспросветного отчаяния.
Как разрушить славу? Превзойти,
принизить, стереть из памяти, заменив другой, свежей, горячей и
светящейся, как раскалённый клинок только что откованного меча, ещё
не закаленный погружением в масло.
"Как он опрокинул фиванцев?"
Он, Александр опрокинет фокейцев и
афинян. Его, Александра, имя будет звучать годами на пирах мужей,
восхищённо цокающих языками при воспоминании о былых днях молодости
и этой стремительной атаки. Его атаки, Александра, не Македонянина,
но Линкестийца!
– Алалалай!
Гетайры ворвались в брешь между
союзническими фалангами и, забирая вправо, обрушились правым углом
своего ромба на край фокейского строя, разя копьями сверху вниз,
топча конями бездоспешных гоплитов в задних рядах фаланги,
ошеломлённой, словно ударом молота по голове. Александр, развивая
успех, рвался дальше во вражеский тыл. Ромб, не задерживаясь, не
сбиваясь в кулак, что способен сворачивать не челюсти, но целые
армии, вытягивался в длинную тонкую дугу. Она отрывалась от
спешащих следом щитоносцев, которые тоже вломились в брешь,
схватившись врукопашную с гоплитами обеих фаланг.
Фокейцы дрогнули, афиняне
заколебались, в то время, как Асандр ещё даже не подошёл на
расстояние удара. Антипатр наступал быстрее, и вся длинная линия
македонской тяжёлой пехоты уже столкнулась с союзниками. Тех вдвое
больше, но центр почти расстроен, эллины угодили в клещи,
повторялась Херонея.
– Пора! – коротко приказал
Ликург.
– Паллада! – грянуло за спиной
Линкестийца, но тот был слишком занят: забыв обо всём на свете, он
с упоением давил разбегающихся перед ним гоплитов.
Сначала никто не понял, что
произошло. Гипасписты, дравшиеся с афинскими гоплитами, не сразу
разобрали, что в сражение включилась новая сила. Щитоносцы словно в
зеркало упёрлись: новый враг был под стать им, столь же подвижен и
быстр. Но это только на первый взгляд, а вот на второй...