Преодолев мимолётную растерянность,
Антипатр железной рукой навел порядок в оставленных ему войсках,
усилил гарнизоны в городах Линкестиды и дал понять, что власть,
завещанную царём, с себя не сложит до объявления наследника.
"Аргеадов нет более, никого царской
крови не осталось, войско будет выбирать нового царя. Всё войско, а
не только та половина, что подняла на щитах Пармениона".
Антипатр высказал это вслух в
присутствии царицы. Та взметнулась дикой кошкой – разве забыл
наместник об её дочери от Филиппа, что сейчас замужем за эпирским
царём?
Нет, он не забыл, но женщина не будет
править Македонией, а её муж прав на престол Пеллы не имеет.
Царица и бровью не повела. Скользкая
змея, не из тех, кто легко Сдаётся. Есть ещё кое-что, о чём следует
знать Антипатру.
Наместник выслушал Олимпиаду, но не
уступил ей в умении сохранять невозмутимость в любой ситуации, хоть
сердце забилось чаще. Да, если её слова не очередная хитрость
изворотливой ведьмы, цепляющейся за соломинку, лишь бы удержаться у
власти – это выход для всех, спасение Македонии, и он первым
поддержит царицу, хотя не доверяет ей. Он вступит в союз со змеёй,
с кем угодно, с самим Аидом, лишь бы сохранить филиппово
наследие.
Войско возвращалось, о продолжении
похода не могло быть и речи, это понимали все. Наместник ожидал,
что союзники разбегутся и Парменион не сможет их удержать, но у
самозванца всё равно останется около двадцати тысяч воинов. Менее
пятнадцати тысяч у Антипатра. Наместник выступил навстречу. Если не
обманула Олимпиада, братоубийственной бойни можно избежать. Они
договорятся с Парменионом, он мудр и уравновешен, в Троаде у него
не осталось другого выхода, кроме как принять волю войска, иначе он
мог не удержать воинов в узде. Конечно, так и должно быть никакой
он не мятежник, не предатель, ведь они столько пошли вместе, плечом
к плечу.
Антипатр переправился через Стримон у
Амфиполя и встал лагерем, а к вечеру соседнюю гряду холмов занял
Парменион. Наместник послал к другу-врагу одного из самых надёжных
людей. Парменион должен услышать слова Олимпиады и противостоянию
будет положен конец. Но на следующее утро Антипатр увидел
строящуюся фалангу... Он так и не узнал, что гонца перехватили люди
Филоты. Сын самозваного царя уже прикидывал, как будет смотреться
на его челе диадема, и ни о чём разговаривать не хотел.