Грозна ушла к своим, а к царевне приблизились еще двое. Одного я
помнил по нападению на школу. Кажется, Таскай Прибрежный. Второго,
побитого жизнью усача с ироничным взглядом, Деметрии представили
как Сивко Предгорного. Каждый привел отряды в несколько десятков
бойцов. Армия Деметрии росла, как навоз на дрожжах.
— Кудеяр не пришел, — объявил Таскай, настолько ничем не
примечательный, что непонятно, как выбился в руководители. Остается
допустить, что его отряд состоит из еще больших
посредственностей.
— Отказался?! — На скулах царевны заиграли желваки.
Рыкцари, до того небрежно стоявшие перед царской дочкой, отвели
взоры. Никто не желал отвечать за собрата, поставившего собственные
интересы выше общих.
— Что-то случилось. Гонцы обошли возможные места его лагеря.
Пусто. Оставленные послания никто не взял. Сигналы дымом не
сработали. И мы видели много следов царберских коней.
— Разбит?
— Следов боя нет. Но есть странность. Сколько человек в его
отряде?
— Три-четыре десятка, как у вас. Плюс-минус дюжина — в
зависимости от переменчивых настроений крепостных.
— Там под сотню человек ушло в центральную часть страны. Где
проходили по мягкой земле, целую тропу протоптали.
Мы с Томой располагались вроде бы в сторонке, но в пределах
слышимости, и отказывали себе в лишнем вдохе, боясь пропустить хоть
слово. Тома нащупала и до боли сжала мою руку. Малик — последняя
надежда на то, что кто-то всемогущий придет и поможет, решив за нас
наши проблемы, иначе придется все делать самим, в том числе —
искать и выручать самого Малика. А если подросткам придется
выручать могучего бойца — значит, дело дрянь.
Через час покормили похлебкой. На этот раз Тома ела за троих.
После ужина, в полной темноте, разнесся приказ командирам прибыть к
царевне.
Дымно запылали факелы. Под надзором дружинников четверо вождей
присели возле Деметрии, по-самурайски величаво застывшей на
коленях. «Язык» Напраса Молчаливого держался неподалеку, готовый
прибыть по первому клику. Деметрия заговорила.
— Здесь собрались четыре отряда и моя дружина. У меня есть
сторонники во многих башнях, но не у Варфоломеи. Это дело
поправимое, но в сложившихся условиях вряд ли нужное, грядущий день
многое изменит. Завтра мы делаем первый шаг к новому миру.
— Первый шаг мы делали у школы, — нехорошо упало с губ Грозны
Святой. — Смачный такой шаг, словно в нужник по макушку.