– Дочка, – тихо признался, – горе у меня.
– Радость или горе, – бойко ответила «живая куколка», – а правила для всех у нас одни.
– Да что вы говорите? – Пассажир завёлся вполоборота. – Да был бы я какой-нибудь богатенький Буратино, так вы бы тут… И самолёт бы в Турцию угнали по щучьему велению, по моему хотению.
Стюардесса, не теряя спокойствия, возразила:
– Богатенькие на других самолётах летают.
– Ну, да, – проворчал он, – это на тех, которые пореже падают?
– Типун бы вам на язык! – «Куколка» нахмурилась. – Идите, садитесь на место.
– Сесть – это успеется, – пробормотал он, возвращаясь кресло. – Сначала я с этими козлами разберусь…
Упитанный усач – сосед по креслу – покосился на него и с преувеличенным усердием взялся штудировать лощёный журнал, бесплатно раздаваемый стюардессами. Журналы эти и газеты брали все, кому не лень, но больше всего спросом пользовались горячительные напитки. Толстяк хорошенечко принял на грудь и находился в благодушном настроении. – Живут же люди! – воскликнул он, пощёлкав ногтем по странице. – Вот, посмотрите.
Неохотно взяв журнал, Полынцев прочитал название: «Соблазны большого города». Полистав и посмотрев картинки, которые нельзя показывать детям до шестнадцати, Фёдор Поликарлович сделал заключение:
– С жиру бесятся. Курвы.
Такая прямодушная оценка восхитила дородного усача.
– Это точно, нет на них управы.
– Найдём, – заверил странный попутчик.
– Да? Это как же, позвольте узнать?
– Я и сам пока ещё не знаю, – признался Полынцев. – Только ведь и так нельзя – сидеть, сложа ручки.
Добродушный «тюлень» поглядел на него с некоторой настороженностью и в то же время заинтересованно.
Портрет Полынцева запоминался редкой, но глубокой пахотой морщин, высоким лбом. Широко посаженные тёмные глаза смотрели печально и пристально – будто навылет.
Серый костюмчик заметно поношенный, пожамканный на локтевых изгибах. Чёрный свитер с глухим плотным воротом, кажется, мешал ему дышать – Полынцев поминутно книзу оттягивал воротниковый хомут.
– А вы, простите, чем занимаетесь? – поинтересовался румяный толстяк.
Фёдор Поликарлович поцарапал правую, горделиво вздёрнутую бровь.
– Сельским хозяйством…
– Во, как! – Тучный тюлень погладил усы. – А поконкретней, позвольте узнать?
Полынцев пожал плечами.
– Капусту на асфальте развожу.