― Юми? ― спросил я, передавая кувшин назад.
Женщина расхохоталась. Смех ее разносился по комнате и бил по
моей голове, словно каменный дождь.
― Юми, Шруми, Анна или Мария. Я буду той, кем ты захочешь,
милый. Только плати бронзой, а лучше золотом! ― И она снова
принялась хохотать, да так звонко, что я даже соскочил с
кровати.
― Простите великодушно. Вчера ночью произошло ошибка.
Приятная ошибка, надо полагать.
― Ничего страшного, дорогой. Из всех пьянчуг в этом городе, ты ―
самый страстный. Даже не верится, что в таком возрасте юноша может
столько уметь! ― Женщина скинула с себя простыню и игриво поманила
меня своей голой грудью. ― Можем повторить, в этот раз за мой счет,
красавчик!
От одной мысли об этом меня воротило. Хотя, в этот момент меня
тошнило от любой мысли в моей голове.
― Простите еще раз, я заплачу за ночь владельцу. ― Ответил я,
собирая с пола свою одежду.
― Жаль, очень жаль, ― сказала женщина, после чего голая
вытянулась на кровати как кошка. ― Если захочешь ласки, ты знаешь
где меня найти.
И она снова расхохоталась, теперь еще сильнее и забористее, чем
прежде. Я стрелой выскочил из комнаты, попутно натягивая на себя
сапоги.
Внизу меня уже ожидал старик с ядовитой улыбкой на лице:
― Я же говорил, после опытной женщины и ноги подкашиваются!
Я молча сунул ему ровно двадцать три монеты в бронзе и
направился к выходу.
― Двадцать пять! За опытную двадцать пять, наглец!
У самой двери я остановился и произнес ему через плечо:
― Прибавь к ним вчерашние две монеты, жадный старик. Это была не
Юми…
После этого я вышел, обдумывая слова о своей
ответственности.
Ах! Эти груди принцессы Сианны!
Не судьба, не судьба, не судьба…
Перед тем, как я оказался в этом мире и в этом юном теле, мы со
Светкой успешно загасили вторую ипотеку. Это должен был быть
подарок нашим дочерям на их день рождения. Я помню, с каким
удовольствием мы выбирали ламинат и обои. Заказывая кухонную
мебель, представляли, как наши дочурки позовут нас к себе на новый
год, как праздничный стол будет ломиться от количества
приготовленных ими блюд.
Мы с женой так увлеклись этой квартирой, что порой могли
проспорить о цвете занавесок практически до самого закрытия
магазина. Это была жизнь... Нет, это была целая прожитая мною
жизнь. И хотя я нахожусь здесь, по ощущениям, уже целую вечность,
внезапные воспоминания о семье не дают мне возможности забыть того,
ради чего я продолжаю свою путь в этом проклятом месте. Я должен
вернуться назад, хотя бы даже для того, чтобы еще хоть раз увидеть
лучезарные улыбки своих девчонок.