Я запнулся о ступеньки и упал. Не
вижу ничего, реву... Но вверх всё равно ползу. Повсюду гул этот,
рёв, и страх. Такой страх, что кишки выворачивает. Я тогда его на
всю жизнь натерпелся... Никогда больше ничего так сильно не
боялся...
Коновальцев замолчал. Все его слова
буквально оживали в моей фантазии. И хоть я никогда не видел
городов в их величии до Великой Катастрофы, но под воздействием
слов старика у меня начало складываться представление, как это всё
могло быть.На какое-то мгновение мне даже самому показалось, что
это вовсе и не семилетней Игорь бежит домой к маме, а это я сам
спасаюсь от чего-то страшного и непостижимого.
— А что потом? — осторожно нарушил я
воцарившуюся тишину.
— А потом... — Игорь хмыкнул. — Потом
я сознание потерял. А когда очнулся, мир стал уже таким, как
сейчас...
— А что с людьми стало? — спросил
Столяров, подкидывая в огонь ещё пару веток.
— Погибли все. Кругом, куда не
посмотри. Лежали, как чёрные манекены, жирной сажей натёртые.
Поблёскивали. У меня дома никого живого не было. Я даже кота
почерневшего в углу под столом нашёл. Он туда, видимо, со страха
забился, так там и остался. Со всех наших девятиэтажек только пять
человек выжило, включая меня. Неизвестно почему.
— Говорят, что так Земля от зла
очистилась, — заметил я. — Что погибли только те, кто того
заслуживал.
Коновальцев откинулся на рюкзак и
добродушно засмеялся, обнажая ряд вполне ещё крепких зубов. Я тоже
улыбнулся и выжидающе на него посмотрел.
— Глупости это всё, — отмахнулся он.
— Вот скажи, чем мои друзья, мальчишки по пять-восемь лет, успели
смерти заслужить? А родители мои? Так что, ерунда это всё. А
говорят такое потому, что уцелевшим потом надо было хоть какой-то
смысл в этом найти. Вот такой и нашли. Придумали, вернее. А те, кто
смог бы в этом попробовать разобраться, учёные, к примеру, попросту
этот день не пережили... Да и к тому же, если бы все плохие люди,
действительно достойные смерти, тогда сгинули, разве бы мир не стал
лучше? То-то я смотрю, ты со своим дробовиком не расстаёшься, а на
телегах пулемёты стоят. Явный показатель того, что жить стало
спокойнее...
И с этими словами Игорь хитро
подмигнул мне.
— То есть, вы думаете, что всё это
было зря?
— Знаешь, я так долго над этим думал,
что порядком надоело. Чего думать о том, что ты не в силах понять?
Да и потом жить дальше надо было, делами заниматься, на ноги
вставать.