Ее дни в больнице были похожи один на
другой – иногда начинало казаться, что проходят не недели, а
тянется один и тот же бесконечный день, в котором не может
произойти ничего нового. Ада медленно, но шла на поправку. И хотя
до полного выздоровления было еще далеко, она уже не была той
замкнувшейся в себе, не реагирующей на внешние раздражители
пациенткой. И пусть еще оставалась апатичной, в разговоры не
вступала, ела мало и без аппетита, но прогнозы на ее выздоровление
врачи давали оптимистичные.
Здесь, в отличие от интерната, никто
не ограничивал ее свободу. Знали, что она всегда возвращается
вовремя, к тому же доктор решил, что пациентке для выздоровления
будут полезны прогулки. Поначалу Ада прохаживалась по территории
больницы, не удаляясь от входа, потом, как и другие больные, стала
выходить наружу, но, тоже не отходя далеко, стояла возле главных
ворот и задумчиво глядела то на небо, в котором веселыми стайками
носились стрижи, то на посадку. Но однажды она решилась… Вышла за
ворота и направилась к широкой просеке, по которой также
прогуливались больные, а местные ходили к кладбищу.
Неважно, что для прогулки было
выбрано такое странное место – кладбище. Торжественно‑скорбная
тишина, нарушаемся лишь птичьим щебетанием, падающий сквозь кружево
листвы неровными штрихами на пыльную дорогу солнечный свет, покой и
желанное одиночество оказались той исцеляющей сывороткой, которой
так не хватало в назначенной ей терапии. Видимо, доктор, давший
добро на прогулки и почти полную ее свободу, рассчитывал именно на
этот эффект.
С центральной аллеи кладбища Ада
свернула на поросшую травой тропку и подошла к помпезному строению,
напротив которого на небольшом пьедестале стояла высокая фигура
ангела. Девочка не сразу догадалась, что круглая башня с узкими
оконцами почти под самым куполом, с лепниной над фальшивыми дверями
и колоннами у входа – склеп. Поняла это, когда прочитала табличку
над черной металлической дверью (явно «неродной»), гласящую о том,
что здесь захоронены представители рода Боярышниковых. Ада толкнула
дверь, желая войти, но та оказалась запертой, судя по висевшему
огромному проржавевшему замку, в усыпальницу не заходили уже давно.
Девочка обошла склеп кругом и остановилась напротив статуи.
Поставили ее, несомненно, давно: белый мрамор, из которого была
выточена фигура, потемнел, пьедестал оказался испещрен выбоинами, а
от босых ног ангела через весь постамент шла глубокая трещина,
делая нечитаемой часть выбитых на нем латинских букв.