Илай отшатнулся от мерзких
нестриженных когтей Хранителя, оставивших след на его лице. Ему
было противно, что его план был так легко разгадан. В груди бурлило
что-то раскаленное и вязкое, как смола. Но он не позволит себя
сломать, не покажет своего разочарования, даже если он обречен
навеки остаться в Архиве. Если бы он только добрался до учебного
корпуса, если бы только смог объясниться!
За спиной Илая захихикал увалень
Рустикс, сосланный на бумажную работу за вопиющую тупость и
неспособность использовать дарованный ему талант. Зелень уже
увядала в его маленьких, близко посаженных глазах. Здесь, в Архиве,
нет нужды в талантах геммов, здесь их кладбище.
Но Илай не таков! Он был лучшим,
одним из лучших кадетов! И теперь, пока остальные геммы уже
вступают в должность и начинают нести службу, он осужден поблекнуть
и исчезнуть в этих стенах, состоявших, казалось, из прессованной
пыли!
— Малютка Янтарь усыпил себя сам, —
не унимался Рустикс. — Заболтал сам себя!
— Захлопни пасть, пустышка! —
огрызнулся Илай.
Архив почти отравил его своей
дремотой, и Илаю хотелось движения, любого, даже если это будет
движение кулака к носу тупицы Рустикса. Но тогда он выйдет отсюда и
вовсе нескоро.
— Ну-ну! — раздался насмешливый
голос. Не в голове Илая, как это бывало часто, а в самом Архиве.
Илай встрепенулся, сердце радостно застучало. — Доброго дня,
господин Хранитель.
Все обернулись на статного молодого
мужчину в шерстяном плаще и треуголке, отряхивающего с плеч снежную
крупу. Его темно-рыжие волосы были убраны в хвост и перевязаны
бархатной лентой, а глаза светились таким же неестественно желтым,
что и у Илая.
— Ваше Превосходительство, — сварливо
проскрипел Хранитель, тускнея на глазах. — Чем обязаны вниманием
Сияющего?
Илай догадывался, но верить боялся.
Михаэль, рыцарь Ордена Сияющих и по совместительству его куратор,
раньше тоже был в ранге гемма-янтаря, но настолько преуспел в
службе, что был произведен в ранг Топаза самим Диамантом. Илай в
нем души не чаял.
Михаэль с учтивой улыбкой коснулся
края треуголки, отороченной лебяжьим пухом, и пояснил:
— Я здесь, чтобы забрать своего
кадета.
— Его наказание за дерзость еще не
закончено.
Илай, конечно, и сам недоумок — это ж
надо было разозлить самого ненавистного наставника перед днем
выпуска!