Перегревать саке нельзя – вкус его
теряется.
Выпили мы по сакадзуки и тут же опять
из токкури налили. Пить-то там всего ничего – один большой или пара
маленьких глоточков.
Наливали опять же правильно. Самому
себе наливать саке нельзя. Кто-то другой должен это делать. Ты же
свою сакадзуки должен поднять и под тоненькую струйку саке
подставить. Токкури надо держать двумя руками, но не за горлышко
или под дно. На кувшинчике есть две выемки с боков, вот на них и
надо ориентироваться. При разливе нельзя пролить ни капли. Начинает
мне наливать поручик сначала медленно-медленно тоненькой струечкой,
затем – быстрее, а под конец – опять медленно. Соблюдает до
точности ритуал. Затем опускает токкури тоже как положено –
перемещает вниз дно кувшинчика не поднимая вверх горлышка, ещё
одновременно и поворачивает токкури, приводя его в вертикальное
положение. Ни одна капелька саке из горлышка вниз на стол не
падает.
Вот только пьем мы саке по-нашему.
Быстро. Японцы же вливают его в себя медленно, тягуче,
неспешно.
Реабилитируемся закуской. На нашем
столе сегодня – сплошь морепродукты. Скинулись мы с Александром
Владимировичем и купили сушеных кальмаров и какое-то готовое
кушанье из угря. Название я его не запомнил, хоть поручик его и
озвучивал.
Тосты у нас – русско-японские. К
нашим обязательно добавляем – кампай! Это примерно – до дна. Ну, а
как же с такими ёмкостями ещё можно…
- Александр Владимирович, про нашу
вывозку отсюда ничего не слышно? – я задаю поручику ставший уже
традиционным вопрос – он всегда первым все новости узнает.
- Пока ничего нового…
Глава 5 Домой!
Наконец, где-то в верхах вопрос с
нашей вывозкой из Японии решили.
- День-два и прощай сакура, - весьма
поэтично выразился Александр Владимирович.
- Ну, не прошло и полгода, -
поддержал я его уже гораздо прозаичнее.
Радостно мне было, но не совсем.
Больше не получиться в додзё приходить.
Надо сказать, что взаперти в лагере
военнопленных после объявления мира нас не долго продержали. Через
две недели возобновились наши походы с поручиком к
старику-китайцу.
Народ в лагере забузил и коменданту
пришлось выход за его пределы вновь разрешить. Ну, я с Александром
Владимировичем сразу же своё совершенствование в боевых искусствах
и возобновили.
Тут я бузу и показал во всей красе.
Это громко, конечно, сказано. Вот Федора бы сюда…