— Вот как? — он все-таки повернулся к ней, сжав карты в руке
так, словно хотел их смять.
Я испуганно отпрянула, потому что место между этими двумя
показалось мне вдруг опасным. И тишина за столом — тоже. Леди
Филиппа поднесла бокал к губам. Леди Люсиль отвела взгляд в
сторону.
То ли в неверном, приглушенном свете кристаллов все искажалось,
то ли на лице Ренара и правда появилось незнакомое мне выражение —
острое, хищное, почти злое. Он сузил глаза на миг, словно пытался
рассмотреть в Аните что-то, спрятанное за маской светской женщины,
а потом улыбнулся — широко и лучисто, но очень, очень
по-недоброму.
Я никогда не видела его таким и предпочла бы не видеть.
— И все-таки, леди Рэндолл, — сказал Ренар так же мягко, как
говорила Анита. Не чувствуй я напряжения, подумала бы, что они
флиртуют. — Я сам выбираю, когда выходить из игры.
Анита покачала головой, но ничего не ответила. Поднявшись из-за
стола, она мягко сжала мое плечо:
— Четверть часа, леди Лидделл, — шепнула она. — Только потом
верните мне мастера Рейнеке. И выспитесь сегодня, у вас круги под
глазами.
***
Круги под глазами у меня правда были, и куда сильнее, чем с
утра. Я заметила их, когда вытаскивала шпильки из волос. Я
выглядела утомленной, словно не в карты играла весь вечер, а
провела пару дней без еды и нормального сна.
Спать мне пока не хотелось, но я вдруг почувствовала страшный
голод и с таким остервенением набросилась на сэндвичи, что Ахо лишь
посмотрел на меня — и отошел подальше, сел на пол, обвив хвостом
аккуратно поставленные лапки.
От одного запаха ветчины и сыра у меня кружилась голова.
— Ты колдовала, человечье дитя.
Я посмотрела на него, не переставая жевать.
— От тебя разит магией, — сказал фэйри, щурясь. — Злой магией,
дикой магией, не той, которой ты пахла с утра.
Хвост дернулся, кончик двинулся туда-сюда, словно Ахо
нервничал.
Возможно, так и было.
Я вытерла губы тыльной стороной ладони.
— Это чары Хозяина Зимы? — спросила я.
Сложить в голове кусочки пазла было несложно, но Ахо не
торопился подтверждать мои догадки. Он снова дернул хвостом,
переступил с лапы на лапу и посмотрел куда-то вбок, словно искал,
не прячется ли в тенях кто-то или что-то, не желающее нам
добра.
— Мне запрещено говорить с тобой о волшебстве, человеческое
дитя, — напомнил он. — Но не запрещено говорить о властителях иной
стороны, и в таком случае, да, ты пахнешь теми чарами, которые
получила в дар от господина, владеющего землями декабря и землями
окрест.