— Почти полдень, — сказал Ахо. — Милорд запретил слугам будить
вас к завтраку и завтрак вам принесли. Хотя, боюсь, кофе успел
остыть. Ах, да!
Он тяжело спрыгнул с кровати на пол и деловито протрусил к
столику, на котором стоял поднос. В Ахо было как-то слишком много
самодовольства.
— Ты правда вчера просил меня принести тебе курицу? — спросила
я.
Или это мне приснилось?
— Да, миледи, — кот вытянулся, встав на задние лапы, и стянул
что-то с подноса прежде, чем я успела отреагировать.
Это что-то упало на пол — и через пару секунд Ахо опустил мне на
колени маленький конверт, запечатанный сургучом.
— Жизнь в человеческом мире заставляет менять привычки, —
промурлыкал Ахо и ткнулся лбом мне в плечо. — Если бы мой господин
позволял мне сбрасывать этот облик… — мечтательно протянул он. —
Хотя бы изредка быть самим собой… Но не слушайте меня, миледи.
Письмо ваше. Оно пахнет Анитой Рэндолл и сочувствием.
— Приглашение на вечеринку, — сказала я, когда сломала сургуч. —
Сегодня вечером. Чтобы я не смела тосковать и скучать, — я встала,
сжав письмо в ладони.
— Бремя светской жизни тяжело, — фыркнул Ахо.
Я пожала плечами, словно стряхивала с них налипшую тревогу и
тоску.
Медный бок кофейника и правда успел стать холодным. Я
дотронулась до него — и попыталась вспомнить то чувство
поднимающегося из солнечного сплетения тепла, которое отзывалось в
кончиках пальцев. Заинтересованный фейри наблюдал за мной, не
шевелясь — он понял, чего я хочу, но, кажется, не сразу поверил в
это.
Я тоже.
Я бы не осмелилась колдовать одна, без присмотра старших, еще
позавчера.
Сейчас меня вела странная уверенность — и любопытство, а
получится ли самой?
Без ласкового голоса Антеи и ее теплых пальцев на запястьях. Без
строгого взгляда Присциллы и ее язвительных, но честных
советов.
Дыхание перехватило, в груди стало щекотно и горячо, почти до
боли, захотелось откашляться, с шумом выдохнуть из себя что-то
неправильное — и я почувствовала, как ломает и выворачивает руки от
чистой силы, текущей к ладоням.
В носу защипало, словно я собиралась разреветься.
Медь под моими пальцами медленно нагревалась.
Я посмотрела на свое отражение, искаженное выпуклым боком
кофейника, и вытерла кровь над верхней губой. Дыхание стало
глубоким и тяжелым, как после подъема по слишком крутой
лестнице.