– Отходим! – по-русски скомандовал Дитрих, оценив соотношение
сил.
Огрызаясь огнём, дозор стал пятиться – назад, к своим, которые
наверняка слышали стрельбу. Придут на подмогу? Не придут? Лучше не
заниматься гаданием, а позаботиться о себе самим. Но когда их
всё-таки зажали между дорогой и лесом, когда от дозора в живых
осталась едва ли половина, Дитрих услышал нечто удивительное.
Настолько, что сам едва не поймал пулю, каким-то чудом уклонившись
в последний миг.
«Мы здесь не одни», – промелькнула мысль, и думал он не о своих
солдатах и не о шведах. В лесочке явно был кто-то третий. А частые
и громкие сухие щелчки, судя по тому, как после них падали наземь
шведы, не что иное, как выстрелы. В горячке боя мудрено было
понять, что к чему, хорошо хоть своих за врагов не принимали. Но
Дитрих краем глаза заметил какие-то тени, скользившие между
деревьями. Или это были люди, похожие на тени? И где пороховой
дым?
Что происходит?
Судя по тому, как заорали и попятились шведы – те, кого ещё не
скосило пулями – они тоже заметили эту …третью силу. Но вряд ли у
них была возможность задаться вопросом, что происходит: люди-тени,
почти бесшумно скользившие между поросших чахлыми ветвями стволов,
продолжали свой смертоносный обстрел. Что у них за оружие? Неужели
многоствольное? Дитрих ни разу не заметил, чтобы они его
перезаряжали… Тем временем неизвестные вытеснили оставшихся в живых
шведских пехотинцев на дорогу – да, да, ту самую, превратившуюся в
грязевое месиво – где они мгновенно потеряли маневр, путаясь под
ногами у конных.
– Ложись! Ложись, мать вашу!
Люди-тени подали голос. Дитрих едва не чертыхнулся, когда до
него дошло, что говорили они по-русски. Однако привычка подчиняться
приказам оказалась накрепко вбита в его натуру. Распластавшись по
мокрой земле, он как смог извернулся, чтобы видеть, что произойдёт
далее. Четверо людей-теней, всё так же без лишнего шума, подбежали
к кромке лесочка, бросили гранаты – а что ещё это могло быть? – в
сторону дороги и тоже упали на землю. Четыре разрыва, стук осколков
по стволам деревьев, от которого стало не по себе даже бывалому
солдату Дитриху. Крики, стоны со стороны дороги, визг раненых
лошадей. И снова сухие щелчки выстрелов, частые-частые, словно
палит целый мушкетерский полк.
– А ну подсобите, братцы!