Сегодня, что странно, никого не было на пустыре, хотя погода располагала. Только где-то вдали из темноты доносились приглушённые голоса и смех.
Так даже лучше, что нет никого из своих, успел подумать он. Иначе сейчас бы началось: куда торопишься? Садись с нами. А он уже насиделся сегодня, да и мать ждёт…
Он и не обратил внимания на то, как отделился от стены гаража чей-то тёмный силуэт. А затем появился ещё один и ещё. Мысленно лишь отметил: трое, четверо, пятеро… Но и тогда ничего дурного не заподозрил, идиот. Видать, интуиция то ли спала мертвецким сном, то ли у него её отродясь не было.
Эрик понял, что дела плохи, только когда эти безмолвные фигуры стали медленно, но вполне целенаправленно двигаться к нему, стараясь при этом обойти со всех сторон и, обступив, заключить в кольцо.
Он остановился, вглядываясь в темень, лишь слабо разбавленную тусклым светом фонарей.
Однако в следующую секунду он безошибочно узнал, кто это. Во всяком случае – одного из этих пятерых, едва тот шагнул в жёлтое пятно фонарного света.
Шуля. Шулепов. Откуда он здесь? Каким образом занесло его из центра в спальный район на самом отшибе города? Что он тут забыл? Эти мысли пронеслись молниеносно.
– Гля, пацаны, а вот и он… – сообщил Шулепов, подходя ближе. В руке он держал бутылку, которую затем поднёс ко рту. Сделал большой глоток, по-лошадиному фыркнул, утёр губы рукавом толстовки. И с громким смешком произнёс неожиданным фальцетом: – Наша сраная смуглянка-молдаванка.
Потом уже грубее добавил:
– Ну чё, мудло, где твои понты? А я предупреждал? Предупреждал. Значит всё. Ку-ку.
Шулепов был сильно пьян. Гораздо пьянее, чем два с половиной часа назад на балконе «Рок-сити».
Сунув руки в карманы, Эрик бросил в лицо однокласснику:
– Свали, Шуля. Иди проспись.
Шулепов ухмыльнулся.
– А побазарить? – гнусаво и тягуче спросил тот. – Мы тебя тут зря ждали, что ли? На этой вашей помойке… Не хочешь базарить? Сразу к делу? Да легко! Да, пацаны?
Кто первый его ударил, Эрик не понял. Просто сбоку врезалось что-то твёрдое и тяжелое. Бита, что ли? Или ломик?
На миг перехватило дыхание. Рёбра обожгло острой болью. Однако пропустив один удар, он дал им лишь обманчивое ощущение лёгкой победы. Боль никогда его не сдерживала, как раз наоборот – только придавала здоровой злости и сил. Отбивался он настолько ожесточённо, что будь их двое – те бы уже лежали и корчились. С тремя, возможно, тоже справился бы. Но пятеро…