Он вставил
ключ в зажигание и повернул, почему-то ожидая услышать сухой треск
не работающего стартера.
Машина
не заводится. Пантелеев прыгает на него сзади и раздирает горло
когтями. Он убивает его...
Двигатель
завелся с пол-оборота. Алексей включил печку и направил поток
воздуха на заиндевевшее лобовое стекло.
—Ну-Ну, Алёша! Зачем же так? Мы с вами
добрые соседи, я знаю вашего отца,—гнусавил
Пантелеев, нагибаясь к окну. И Алексей представил себе... нет, он
был на сто процентов уверен: стоит ему хоть на секунду замешкаться,
и Пантелеев разобьет стекло, проникнет в салон, схватит его за
горло корявыми морщинистыми руками и будет стискивать до тех пор,
пока не продавит гортань до самого позвоночника...
Алексей
заставил щетки смахнуть с лобовухи подтаявший иней, нажал на газ,
но левая нога слишком резко бросила сцепление, и двигатель заглох.
Паника рванулась в нем, как лошадь в стойле, учуявшая запах дыма.
Алексей стиснул зубы, сбросил рычаг на нейтраль и вторично повернул
ключ в зажигании. Рука затряслась, и он снова подумал об
испорченном стартере. Краем глаза Алексей видел, как Пантелеев
извивается снаружи, пытаясь привлечь его внимание, царапается в
стекло. Лицо соседа стало каким-то вытянутым, словно Алексей
смотрел на него через очки с искаженными линзами. Рот расползся
почти до ушей и зубов в нем стало в три раза больше.
—Откройте, не будьте глупцом! Нам есть, о
чем поговорить! Вы обязаны меня выслушать!—Его голос стал
пронзительнее и тоньше. Он напоминал свист ветра в трубе или
отдалённый вой пожарной сирены.
«Нет!»,—Алексей врубил первую
скорость:
«Нет. Ни за
что! Нет!»
Он плавно
тронул машину с места, воткнул вторую передачу и поехал вперед по
ухабистой, замерзшей дороге. Алексей не смотрел в зеркало заднего
вида до тех пор, пока не добрался до опушки леса. Он не хотел
видеть, как Пантелеев окончательно изменится. Нет! Ни за что на
свете!
—Алёша! Как же так...
И все.
Больше ни звука. Только приглушенный гул мотора, шуршание отопителя
и истошный лай собаки за дальними огородами.
Алексей
проскочил распахнутые настежь зеленые решетчатые ворота с
табличкой: «Садоводческое товарищество «Ивняки», поддал газу и с
разбега взобрался на бугор. «Девятка» тряслась и подпрыгивала в
развороченных колеях. Наконец, он заставил себя оглянуться.
Пантелеев шел к своему дому, глубоко засунув руки в карманы. Его
сутулая фигура на фоне темного леса выглядела жалкой и
скрюченной.