самому вызвать Жара.
И для этого
сегодня ночью он зажжет здесь огонь.
—Если реальность мне улыбнется, я отвечу
на твой вопрос завтра, еще до того, как взойдет Пальмира,—пообещал он, засовывая нож в карман.—Если
же эта вздорная стерва по старой привычке решит показать мне фигу,
нам придется еще долго прозябать в неведении. Возможно я добуду
ответы из пламени, а может и нет. Таковы правила игры. Это трудно
понять, но со временем привыкаешь.
—Неудача еще больше осложнит твое
положение,—хмыкнула Робинс,—Не хотелось бы
оказаться на твоем месте. Но кажется, я это уже
говорила.
Странник
кивнул.
—Надо приготовить костер, но сначала
давайте поужинаем.
Несмотря на
суровый, засушливый климат, мертвые растения попадались редко.
Здешняя флора не отличалась разнообразием, а ее представители
обладали огромным запасом живучести. Их возраст исчислялся
десятками лет. Но даже эти долгожители растительного мира имели
свой возрастной предел. Они гнили и умирали, развеивая мечту о
вечной жизни. Увядшие кактусы лежали между камней сморщенными
желтовато-бурыми столбиками. Их мякоть превращалась в труху,
напоминающую на табак внутри папиросы. Ползучие растения, похожие
на алое, сворачивали жесткие зубчатые листья, их стебли выгорали на
солнце и никли к земле.
Линн
собирала побеги змееглава и ланцетника, обрезая их и складывая на
кусок брезента. Руки она обмотала тряпками. Иглы и шипы оставались
острыми даже после гибели мягкой сердцевины. Робинс искала топливо
для костра в двадцати ярдах к северу. Линн старалась не упускать ее
из поля зрения. Она разогнула спину и вытерла со лба пот. Обрубки
пальцев заныли, жгучая боль прошла через всю руку, но Линн
научилась страдать молча. Она постепенно привыкала к боли, как к
скверному попутчику, от которого невозможно избавиться—остается только смириться с его
присутствием.
Она сильно
ослабла. То и дело начинала кружиться голова, и, глядя на
отдаленные скалы, Линн зачастую видела только блуждающие пятна и
извилистые полосы на границе неба. Она стояла неподвижно, упорно
глядя в одну точку, и через некоторое время детали рельефа
приобретали свою истинную форму, как будто подкрутили объектив
кинокамеры. Горы становились горами, а небо—небом. В мышцах то
и дело возникали короткие спазмы. Линн бросало то в жар, то в
холод. Эфинил снимет воспаление и избавит ее от лихорадки, но
результат скажется самое меньшее через два дня. А пока ей
приходилось крепче стискивать зубы и переносить болезнь на ногах.
Она не могла позволить себе свалиться окончательно.